планов завоевания Ближнего и Среднего Востока с продвижением своих войск к Египту и полной его оккупацией. Такая тенденция была обусловлена тем, что Муссолини и итальянский Генеральный штаб считали ключом к арабскому Востоку Египет. Именно поэтому, окрыленный идеей создания «Великого арабского государства» и мечтавший возглавить его, аль-Хусейни от прогерманской ориентации, не приведшей к желаемым им результатам, переориентировался на Италию.
Аль-Хусейни, уверовавший в свою исключительность как президент надгосударственного религиозного «Мусульманского конгресса» и лидер тайной националистической организации, зараженной идеей панарабизма, не сомневался, что с помощью фашистской Италии и «друга арабских народов» Муссолини он объединит Ирак, Ливан, Палестину, Сирию и Трансиорданию в единое арабское государство под эгидой Италии. Именно во исполнение своих панарабистских планов и встретился великий муфтий аль- Хусейни с Муссолини 7 мая 1942 года.
О беседе Муссолини с муфтием германское военно-политическое руководство не было осведомлено. Лишь 8 июня 1942 года помощник статс-секретаря германского Министерства иностранных дел Верман сообщил своему непосредственному шефу Вейцзекеру и Риббентропу о том, что «министерство не было официально информировано о последнем приеме муфтия у Муссолини» ни итальянской стороной, ни аль- Хусейни. Последний объяснял это тем, что его приняли в Италии только при условии, что он обязуется молчать о встрече с дуче. Но это было не все. Аль-Хусейни много месяцев назад обратил внимание статс- секретаря германского Министерства иностранных дел Вейцзекера на «нездоровые отношения», сложившиеся с некоторых пор между ним (муфтием) и генералом Гробба. Муфтий аль-Хусейни, пользуясь заинтересованностью в нем ведомства Риббентропа, постарался показать, что оно много теряет, пренебрегая сотрудничеством с ним в угоду его сопернику — аль-Гайлани.
При встрече с Вейцзекером и Верманом муфтий вновь вернулся к вопросу о его взаимоотношениях с Гроббой, квалифицировав их как лично неприязненные. Для убеждения германских дипломатов в недооценке ими его роли и возможностей муфтий заявил, что Гробба специализировался по Ираку и проблемы других арабских стран ему недостаточно хорошо знакомы. В силу этого, считал муфтий, Гробба преувеличивал роль и значение Ирака в арабском мире, и поэтому его позиция по отношению к другим странам арабского Востока, а также к самому аль-Хусейни была крайне неправильна и вредна якобы для самой Германии. Одновременно муфтий убеждал Вейцзекера, Вермана и Эттеля в том, что он пользуется значительно большим влиянием на арабском Востоке и большей силой, нежели аль-Гайлани, и, следовательно, Германия извлечет для себя гораздо больше пользы от сотрудничества с ним. Великий муфтий аль-Хусейни очень болезненно переносил «серьезный кризис», наступивший, как он считал, в «германо-арабском сотрудничестве». И поэтому он при сложившихся обстоятельства намеревался просить аудиенции у Риббентропа.
В этот период взаимная неприязнь двух лидеров арабского националистического движения настолько обострилась, что переросла в открыто враждебные взаимоотношения. Борьба за лидерство отвлекла их от национально-освободительной борьбы против колониального господства Англии. Как Германия, так и Италия в этой выгодной для них ситуации стали добиваться своих политических целей, ничего не обещая арабским лидерам взамен.
Но в одинаковой мере, считая своим врагом Гробба, итальянские фашисты и аль-Хусейни преследовали, однако, совершенно различные цели. Рим стремился нанести поражение тому, кто противился притязаниям Италии на лидерство и господство в странах арабского Востока. Муфтий аль-Хусейни боролся против Гробба прежде всего потому, что не хотел, чтобы аль-Гайлани, а точнее Ирак, находился в центре внимания отдельных военных и дипломатических представителей нацистской Германии. Таким образом, хотя средства и возможности были различны, но как муфтий, так и аль-Гайлани стремились к лидерству на арабском Востоке под покровительством агрессоров. Последние хотя и создавали видимость своего участия и помощи арабским лидерам в антибританском движении, фактически преследовали свои экспансионистские цели, направленные на вытеснение Великобритании и установление «нового порядка» в странах Ближнего и Среднего Востока и превращение их в колониальные придатки будущих «Германской» и «Великой Римской» империй.
Что касается взаимоотношений двух агрессоров, то они внешне также характеризовались единомыслием и сотрудничеством в устремлениях к захвату чужих территорий в ходе Второй мировой войны, однако когда речь заходила о регионах, богатых ресурсами и имевших глобальное значение в комплексе военно-стратегических планов агрессии, военно-политическое руководство нацистской Германии выступало как гегемон с правом последнего слова, оставляя своего итальянского партнера на заднем плане. Наиболее остро это проявилось в вопросе создания «Арабского» и «Индийского» легионов.
Вражда между двумя арабскими лидерами, равно как и отношение к ним держав «оси», отражались на положении «германо-арабского учебного подразделения» на мысе Сунион. Аль-Гайлани не соглашался на сотрудничество с этим «подразделением» без подписания военного соглашения с нацистской Германией. Верховное главнокомандование вермахта и Министерство иностранных дел не возражали против такого соглашения, но считали преждевременным запустить его реализацию. Наиболее удобным моментом для заключения соглашения германское военно-политическое руководство считало планировавшееся вторжение в страны арабского Востока армий вермахта после окончательного захвата Кавказа и Ирана.
Но осложнения с созданием «германо-арабского учебного подразделения» этим не ограничивались. Более значительные преграды создавала позиция, которую занял летом 1942 года аль-Хусейни. Не получив реальной помощи ни от нацистской Германии, ни от фашистской Италии в своем стремлении к единоличному лидерству в арабском мире, аль-Хусейни прекратил вербовку арабов (которой весьма активно занимался) для военного лагеря стран «оси». Более того, муфтий предъявил германскому командованию требование о передаче ему всех сирийцев и палестинцев, ранее им завербованных и включенных в «германо-арабское учебное подразделение».
В канун вторжения германской группы армий «А» на Кавказ, то есть к июлю 1942 года, в этом «подразделении» проходили специальную военно-разведывательную подготовку 24 иракца, 112 сирийцев и палестинских арабов и 107 арабов из стран Магриба (территории Северной Африки). Впоследствии они должны были выполнять роль инструктора при создании многочисленных арабских частей и подразделений.
Выполнение требования муфтия не только нанесло бы существенный ущерб деятельности «Особого штаба Ф» и выполнению им конкретных задач, но могло бы привести даже к срыву общих планов военно- политического руководства Третьего рейха. Как уже отмечалось, ОКВ, ведомство Риббентропа и абвер возлагали на «подразделение» большие надежды, рассчитывая при его активном содействии привлечь на сторону нацистской Германии вождей племен Аравийского полуострова для борьбы против Великобритании. Другой задачей этого «подразделения» должна была быть, по планам ОКВ и абвера, контрпропаганда среди арабов полуострова.
Несомненно, Верховное главнокомандование вермахта, Риббентроп, Канарис, а также Фельми прекрасно понимали, как много они теряют, игнорируя услуги муфтия, который, имея многочисленных единомышленников и оказывая большое влияние на арабских националистов, смог бы самым эффективным образом повлиять на ход военно-политических событий в пользу нацистской Германии после вступления германских войск в арабские страны.
Рождение и гибель корпуса «Ф»
В июле 1942 года группа армий «А» приступила к реализации операции «Эдельвейс» и к концу месяца прорвалась в донские и кубанские степи, нацелив свои танковые и горнопехотные соединения на нефтяные районы Майкопа, Грозного и Баку.
В то время, когда части 49-го горнопехотого корпуса генерала горных войск Конрада оказались у предгорий Главного Кавказского хребта, когда дивизии 1-й танковой армии вермахта генерал-полковника Клейста, преодолевая упорное сопротивление советских войск, ценою огромных потерь медленно продвигались на грозненском направлении, а Африканский корпус генерала Роммеля находился в 100 км от Александрии, Верховное главнокомандование вермахта, Генеральный штаб сухопутных сил (ОКХ), ведомства
