Наступившие, как всегда для нас, внезапно, заморозки привели к большому количеству размораживаний. Первая пятидневка морозов дала сразу 6 случаев поломок водяных помп моторов В-2К, В- 2В, М-17 и М-5; два случая расплавления подшипников и 3 пожара. В основном это стало результатом полной технической неграмотности экипажей танков.
Чрезвычайно характерный случай произошел в 118-м танковом батальоне с машиной № 057–24 (БТ-7) у которой был совершенно разморожен двигатель. Уроженец глухого украинского села механик-водитель Онещенко на вопрос специалистов-ремонтников, как же ему удалось так «убить агрегат», удивленно разведя руками, ответил: «Кто ее знает, чего она замерзла на анихфризе. Вчерась робил на ей, а сегодня поутру дивлюсь, а вона змерзла». На вопрос о том, когда же сей «доблестный» наследник трудовой славы Марьяны Бажан (фильм «Трактористы». —
Как говорят одесситы, и не только они, — «картина маслом». В результате доливания воды от антифриза не осталось и следа, а механик-водитель с трехклассным образованием, веря в могущество этой чудесной незамерзающей жидкости, спокойно проспал всю ночь, а когда проснулся, то оказалось, что машина разморожена[68].
Уже через 2–3 месяца с проблемой эксплуатации в зимних условиях кое-как справились. Для этого механикам-водителям были прочитаны лекции об эксплуатации матчасти в холодное время, а ремонтники лично проверили состояние большинства танков Ленинградского фронта.
Самой главной труднопреодолимой «бедой» Красной армии были отцы-командиры: взводного, ротного, батальонного, а иногда полкового и дивизионного звена. В отличие от высшего командования Красной армии они здорово проигрывали немцам аналогичного уровня в компетентности и дисциплине, что, особенно в 1941–1943 годах, вело к большим потерям в различных условиях боевой деятельности. Эти «креативные» ребята иногда и себя-то не могли толком сберечь. Вот примеры.
13 сентября 1943 года командира взвода 51-го танкового батальона 220-й танковой бригады лейтенант Русскин без разрешения командира батальона, не имея на свои действия никаких оснований, вывел танк Т-34–76 в обкатку. Вопреки здравому смыслу товарищ Русскин переехал через Володарский мост, выехал на многолюдное одностороннее шоссе и «во весь опор помчался» по направлению к Ленинграду.
На обратном пути, проезжая на большой скорости мимо контрольно-пропускного пункта (уж не знаю, то ли девушек-регулировщиц они увидели, то ли решили покрасоваться перед боевыми товарищами. —
В результате «таких гонок» на танке Т-34 был погнут правый кривошип ленивца, погнут ствол пулемета ДТ и выведена из строя шаровая установка.
Сам командир взвода лейтенант Русскин и командир танка лейтенант Ивченко, по-молодецки сидевшие во время движения боевой машины на башне, при наезде получили ранения и были отправлены в госпиталь[69]. А танк снова отправился в ремонт…
Ночью с 10 на 11 июля 1944 года тяжелый танк ИС-2 тащил на буксире самоходное орудие СУ-76. Дело было в окрестностях Выборга в трех километрах от переднего края. Дорога, по которой двигался «этот состав», пересекала междуозерная река шириной в 200 метров и глубиной 9 метров. В районе моста через реку оба берега были заболочены и каменисты. Трудно сказать, в каком состоянии находились в этот период наши танкисты, но при проходе через мост буксируемая самоходка в 40 метрах от берега отцепилась от танка и упала в реку. На танке этого даже не заметили. Он промчался еще 60–70 метров и также рухнул с моста, причем башней вниз, затонув на глубине 8 метров. Мигом протрезвевшие экипажи, которые находились в танке и на самоходке, вплавь выбрались на берег и вызвали ремонтные службы 91-й эвакороты. В этот же день на берег водоема прибыла машина ГАЗ-АА с персоналом и необходимым оборудованием, а также 5 тягачей: 2 СТЗ-65 и 3 «Ворошиловца».
С самоходкой СУ-76 наши ремонтники справились быстро, а вот со злополучным буксиром — танком ИС-2 — пришлось повозиться.
Боевую машину решили вытаскивать при помощи полиспастов и тракторов, причем сначала ИС-2 нужно было перевернуть с башни на гусеницы. К месту эвакуации привезли 2 полиспаста: один мощностью в 120 тонн, другой в 50 тонн, а также нужное количество тросов, серег, роликов и другого необходимого специального оборудования.
На следующий день закипела работа. Полдня солдаты таскали бревна и мостили ими берег, чтобы тракторы могли как можно ближе спуститься к кромке воды. После этого требовалось 45-мм тросы зацепить за танк, находившийся на 8-метровой глубине. Из-за отсутствия специального водолазного костюма было принято решение «произвести прицепку путем привязывания одного конца веревки за трос, который должен быть прицеплен к танку и находился на лодках и на плотах, а другой конец веревки подводился хорошо плавающим красноармейцем под гусеницу поддерживающего катка, затем вытаскивается опять наверх в лодку, после чего пропускался трос и производилось соединение концов». Далее «производилась зарядка» полиспаста и зацепление его за точку опоры — «мертвяк». Точкой опоры для полиспаста служило дерево диаметром 80–90 см, которое было дополнительно усилено врытым в землю бревном. Когда все необходимые подготовительные работы были закончены, за выходной конец полиспаста прицепили 2 трактора С-65 и один трактор «Ворошиловец». После этого по установленному сигналу все тракторы одновременно пришли в движение и в результате полученного тягового усилия через полиспаст танк перевернули с башни на гусеницы. По окончании этой операции у затонувшего танка вновь была произведена перецепка, и процесс вытаскивания ИСа возобновился. После 40–50 метров буксировки один из полиспастов не выдержал нагрузки, а мощность другого в 120 тонн стала недостаточна. Тогда бригада ремонтников смонтировала двух роликовый полиспаст, что дало возможность все-таки вытащить танк из водоема[70]. Двое суток ушло у подразделения 91-й эвакороты на то, чтобы исправить «лихие подвиги» танкистов и самоходчиков. А ведь еще надо было ремонтировать эти боевые машины!
Незаметный труд л/с эвакорот подобен труду саперов. Приходится делать свою работу под огнем противника, нести потери, не нанося, в свою очередь, врагу никакого разрушительного урона. Это достаточно трудно психологически — у бойцов не происходит эмоциональной разрядки нервной системы. Однако, несмотря на все трудности, специалисты высокого класса у нас были, и делали они свою работу мастерски.
На подступах к Выборгу сражалась прославленная 30-я гвардейская танковая бригада (бывшая 61-я легкотанковая) Ленинградского фронта.
Ее 1-й батальон написал бойцам ремонтно-восстановительной роты боевой листок. В нем говорилось:
«Товарищи ремонтники! От вас зависит боеспособность машин, на которых мы бьем фашистов. Не жалейте сил, чтобы еще быстрее, еще лучше восстанавливать каждый танк, израненный в бою. Пусть ничто не помешает нашей боеспособности. Мы на вас надеемся…»
Ремонтники повесили у себя боевой листок с этим призывом, в ответ выпустили свой и передали его в батальон. Ответ состоял из трех слов, написанных красным карандашом: «Надейтесь, не подведем».
Не было случая, чтобы ремонтники подвели. Однажды, после одного из боев на Карельском перешейке, танк 30-й гвардейской бригады, нарвавшись на засаду, был подбит и отрезан от основных сил. Экипажу удалось уйти к своим. Нацисты водрузили на покореженной башне свой флаг. Однако на рассвете группа наших смельчаков подтянула к подбитому танку стальной трос, и другая боевая машина стала оттаскивать его в наше расположение. Противник вынужден был открыть огонь по собственному флагу!
Когда бригада еще только начала свое продвижение к Выборгу, произошел случай совершенно исключительный. Кумулятивный снаряд угодил прямо в ствол пушки нашего танка и подбил его. Танк без пушки — не танк. И хотя все остальное в нем цело и невредимо, ничего не поделаешь, надо увозить в тыл
