приковала к себе его внимание. Под густыми его усами обозначилась чуть заметная улыбка.
Бухгалтер понял: председатель заинтересовался сводкой выполнения плана по силосу в их районе.
Дядя Нико просмотрел районную газету до конца, отодвинул ее и уперся пристальным взглядом в бухгалтера. Из-под шишковатых надбровий холодно смотрели на него глубоко запрятанные глазки неопределенного голубовато-серого цвета. Длинный хрящеватый нос бухгалтера уныло свисал над бурой щетиной подстриженных усов.
Дядя Нико улыбнулся и встал.
— Россия воевала с Пруссией. Одно из сражений сложилось неудачно. Суворова не было на поле битвы — он прибыл в самом ее разгаре и увидел, как войска его, смешав ряды, повернули назад и побежали перед пруссаками. Преградить путь этой живой лавине и попытаться ее остановить равнялось безумию — поток смел бы его с пути, раздавил бы, как комара. Суворов был умный человек. Он побежал впереди своих солдат, крича:
«Быстрей, ребята, за мной!»
Войско, увидев бегущего впереди полководца, прибавило ходу. А Суворов бежал, бежал, да и остановился. И скомандовал:
«А теперь стойте! Тут отличное место — мы заманили пруссаков в ловушку».
Солдаты подумали: «Значит, это была хитрость нашего генерала!»- остановились, ударили на преследователей в штыки и заставили на этот раз пруссаков показать пятки…
Дядя Нико больше не улыбался. Медленно ходил он по комнате и говорил задумчиво, глядя себе под ноги, как бы обращаясь к половицам:
— Умный человек был Суворов!
Он остановился перед бухгалтером и поймал его проницательный взгляд.
— Когда бараны дерутся, они порой отступают на два-три шага, чтобы разогнаться и придать удару больше силы.
— Не надо было собирать столько народу. Обошлись бы членами правления.
Бухгалтер был прав, и председатель это знал. Но запоздалыми сожалениями не заставишь зазеленеть сухое дерево. Вдруг он понял, что все его притчи и обиняки — лишь извинение по поводу вчерашнего ребяческого просчета, и нахмурился.
«Хочешь держать людей в страхе и подчинении — не обнаруживай слабости даже перед другом. А такие, как этот, — друзья лишь до тех пор, пока сила в твоих руках и пока ты им нужен».
Он неторопливо направился к своему месту, сел и сразу стал так же холоден, как его посетитель.
— Знаешь, зачем я тебя позвал?
— Нет.
— Будем строить новую зерносушилку. Надо смету составить.
— Зачем тебе еще одна сушилка?
— Старая ненадежна, без новой не обойтись. Завтра пришлю к тебе Шио, и садитесь за дело.
Бухгалтер помолчал.
— В нынешнем году у нас много расходов. Заменили же сломанную доску — чего тебе еще?
— Могут подломиться и другие. Как-никак, там был раньше хлев, и все снизу прогнило от сырости. Ходил я вчера туда, основательно все осмотрел. Я и на эту новую доску не очень-то надеюсь.
— Так поднимем доски и настелем новые.
— Не стоит труда. Раз уж тратиться, построим новую сушилку, да побольше, а то в этой, видишь, зерно не умещается.
— Влетит нам это дело в копеечку. Камень да песок, цемент да известь, лес да черепица…
— Да нет, почему же… Известь у нас своего обжига, лесу, камня и песка заготовлено для клуба вдоволь. Только цемент и придется покупать.
— А что педагоги скажут по поводу камня и песка?
Председатель удивился непривычному многословию бухгалтера.
— С каких пор ты стал печалиться о том, что принесла или смыла Берхева?
Бухгалтер молчал. Дядя Нико понял, что переборщил, и сказал мягче:
— Ладно, кончим об этом. А теперь вот что я тебе скажу: бросьте вы с Лео этот купорос. Когда стригут овцу, не сдирают шкуру вместе с шерстью.
Бухгалтер, отвернувшись, молча смотрел на липу, вырисовывавшуюся в темноте за открытым окном.
— Или вы людей совсем уж за дураков считаете?
Бухгалтер изумленно взглянул на собеседника.
— А давно они поумнели? Забыл, как в прошлом году они забирали назад проданных колхозу коров? Доили мы скотину все лето или нет? А заплатили хозяевам? Только тебе одному.
Председатель откинулся на спинку стула и прищурил глаза.
— Слыхал, как один осетин свел у старухи козу, а на суде заявил: «Может, моя и украл, только никто не видал». Так и не сумели его уличить.
— Знаю, твоей расписки нет. Так что можешь получить снова.
Глаза у дяди Нико почти закрылись.
— А если и во второй раз не распишусь?
— Нельзя. Шила в мешке не утаишь.
— Деньги мне пока не нужны — машину ведь я недавно продал. — После недолгого молчания глаза у председателя снова медленно раскрылись. — А теперь слушай. Незадолго до тебя заходил сюда Наскида. Все лишние участки — твой, мой и чей там еще — будут у нас отобраны до виноградного сбора. Урожай с них пойдет в колхоз, а владельцам напишут трудодни за обработку. Какова стоимость нашего трудодня, ты не хуже меня знаешь. Поезжай в Телави и поговори, с кем надо, — пусть дадут нам снять урожай с этих участков. Деньги, как говорится, дверь преисподней могут отомкнуть. Я и сам потом съезжу, скажу кое-кому. А у Наскиды плохи дела. Кто-то написал информацию в райком, — дескать, есть у него дом и двор в Акуре, а Нико Баламцарашвили поставил ему в Чалиспири другой и землю дал, не поскупился. Ну, мне оправдаться нетрудно: скажу, что не знал, а раз не знал, то и не виноват. А Наскида столько труда потратил — и все на ветер пойдет. Сейчас он бегает, ищет тес и другие материалы, хочет побыстрее закончить дом и продать — пусть, мол, потом с новым владельцем тягаются. Дом хорош, на участке виноград посажен. Купит кто-нибудь здешний, член колхоза, — и никто не придерется. Участок точно по норме: двадцать пять сотых гектара.
— Что ж, придумано неплохо — успеет ли только достроить?
— Эх, жаден Наскида! Я бы на его месте сбыл дом так, как он есть. Пусть кто купит, тот и достраивает.
— Почему он на сына дом не оформит?
— Он же с сыном не врозь живет!
— Пусть разделится — кто ему мешает?
— Ты прав — надо ему подсказать. Жаль человека, столько мучился, хлопотал…
— Если жаль, почему леса ему не даешь?
— Он и так немало взял. Надо и для сушилки оставить.
— А что скажет народ, если ты пустишь на сушилку материалы, заготовленные для клуба?
— При чем тут народ? Вынесем решение на правлении, а общее собрание созовем, когда сушилка будет готова. Ручаюсь, что все одобрят. А если дать народу волю да заранее его обо всем спрашивать — получится так, как вчера. Ты скажи лучше, скоро ли смету составишь?
— Постараюсь закончить побыстрей.
— Ты думаешь, не стоит новую сушилку строить?
— Нет, почему же не стоит?
— А может, обойдемся старой?
— И старая не так уж плоха.
— Пожалуй, эти доски продержатся еще год?
