всадники.
— Ур-ра-а! — несется и слева.
Из-за деревьев вылетает второй эскадрон.
В распущенных, развевающихся бурках, косматых папахах, синих и красных башлыках, казаки носятся среди бегущих, объятых паникой гитлеровцев.
— Козакен, козакен! Шварц бурке! — слышатся их вопли.
А впереди конников, на сером статном коне, в серой папахе скачет сам Доватор, и, радостный, не веря своим глазам, лейтенант видит, как сверкает над головами бегущих врагов клинок генерала. Молниями взлетают шашки… Слышны стоны и крики мечущихся, перепуганных солдат.
— Руби людоедов! — закричал лейтенант. Он нечеловеческим напряжением воли поднялся на ноги, затем, шатаясь, медленно пошел вперед.
В его левой, здоровой руке зажат пистолет. Карпенко, идя слева, постреливает на ходу в разбегающихся немцев, одновременно помогает своему лейтенанту продвигаться вперед.
Бой, так внезапно начавшийся конной атакой, так же мгновенно стих. Больше половины вражеской колонны разбежалось. Побросав на дороге свои обозы, они отошли обратно к Дорогобужу. Лейтенант видел, как скакавшие по полю казаки поворачивали назад и гнали к опушке группы бросивших оружие, сдающихся врагов. У дороги стоял Доватор, опрашивавший захваченных в плен. Возле него — переводчик капитан Скляров.
Лейтенант неверными шагами подошел к генералу и, стараясь по-уставному вытянуться во фронт, доложил ему:
— Приказ выполнен, товарищ генерал-майор! Немцы задержаны на большаке…
— Молодец, лейтенант! Герой! Спасибо тебе, русское казачье спасибо.
— Товарищ генерал, — осмелев, перебил Доватора Тускаев, — если я герой, то кто же вы? Разве можно генералу скакать впереди лавы?..
И генерал ответил, смеясь:
— Но ты забыл, что я тоже был комсомольцем, и даже довольно долго, целых четыре года! — и крепко пожал руку лейтенанту, к которому уже подошел полковой врач.
КОНЕЦ НЕМЕЦКОГО БРОНЕПОЕЗДА
Из-за леска, стуча и лязгая буферами, вырвались два бронепоезда и, оставляя за собой дымный след, быстро приближались к селу. На паровозе переднего бронепоезда под горячими лучами солнца ярко сиял большой, распластавший крылья орел, державший в зубах черную свастику. Не доходя до села, бронепоезда открыли орудийный огонь по станции Пидосы. Высокие черные столбы дыма поднялись на улицах села. Бронепоезда перенесли огонь по появившимся на окраине дозорам, которые мгновенно скрылись за домами…
В воздухе рвалась шрапнель, шумно осыпая густые кроны деревьев. Сбитые ветки и листья, кружась, падали на траву, но в бригаде потерь не было: коноводы хорошо укрылись в глубоком яру.
Постреляв минут двадцать, бронепоезда не спеша пошли обратно.
— Э-эх, жаль, нет под рукой пушки, — вздохнул комбриг.
— Да, цель отличная. Ничего, не уйдут от нас фашисты. Ясно, что они пришли прощупать, есть ли у нас орудия… Ну, а убедившись, что нет, скоро вернутся, — ответил Плиев.
Бронепоезда, издав протяжный гудок, исчезли за лесом. Вскоре, ветер унес растянувшийся над деревьями дымный след от их коротких труб. После их ухода из-за леса показались вражеские дозоры. Пройдя опушку, они залегли в густой чаще кустарника. На холмах промаячил эскадрон кавалерии.
Было ясно, что бронепоезда снова вернутся и что враг подтягивает силы для удара по станции и селу Пидосы.
— Кажется, гитлеровцы хотят серьезно подраться с нами, — сказал комдив. — Ну что ж, не откажем им в этом удовольствии и приготовимся к бою. Выводи свой полк за линию вражеской пехоты. Иди леском. Возле Анновки есть брод, которым пользуются крестьяне, дойди до него камышами и выйди за Россошанский лесок, вот этот, видишь? — указывая на карте, продолжал Плиев. — Здесь затаись и ничем не обнаруживай себя. Когда же ударят полки третьей бригады, круши с тыла.
— А как бронепоезда? — спросил комбриг.
— Я сейчас вызову сюда батарею. Поблизости в резерве находится батарея Московской комсомольской бригады… Этого хватит.
— Хватит, только молодежь еще не обстреляна… Да и обучены ли они как надо?.. Добровольцы! — вздохнул комбриг.
— А вот узнаем… Знания проверяются в бою, а то, что молодежь и добровольцы, так это лишь плюс, — сказал комдив и, меняя тон, спросил: — Задача ясна?
— Ясна, товарищ генерал.
— В таком случае веди полк. Весь маршрут проделай за час двадцать минут!
Спустя несколько минут 31-й полк, укрытый лесом и кустами, уже уходил на Анновку.
Чтобы отвлечь внимание вражеских дозоров, комдив приказал разъездам 32-го полка выдвинуться вперед и вновь занять овражек, откуда их выбили бронепоезда.
Вскоре 32-й полк, прячась за насыпью и станционными домами, ушел в обход в сторону Рогатки, за линию холмов, на которых окапывались немцы.
В местечке Пидосы было шумно. Пользуясь передышкой, бойцы батальона отдыхали. В походных кухнях варили щи.
Командир батальона — молодой быстроглазый человек — был остановлен конными, пересекавшими вокзальную площадь.
— Вы командир третьего батальона? — спросил его человек в серой папахе с орденом Красного Знамени на груди.
— Я, а что надо? — с любопытством спросил комбат.
— А вот что. Я командующий боевым участком. Предстоит бой. Соберите роты и выводите их на линию фронта, но так, чтобы противник не заметил вашего движения. На выполнение даю пятнадцать минут. Спешите, пока нет авиации немцев.
— Слушаюсь! — вытягиваясь, крикнул комбат и, вдруг заметив две звездочки на воротнике всадника, быстро добавил: — Товарищ генерал!
3-я бригада, вызванная из резерва, на рысях подошла к Пидосам. Конники были спрятаны в глубокой котловине недостроенного кирпичного завода.
— Товарищ генерал-майор! Батарея второго артдивизиона под командой старшего лейтенанта Шаповалова прибыла в ваше распоряжение.
Перед Плиевым стоял невысокий, лет двадцати четырех человек. Молодцеватая выправка, спокойное лицо и вся собранная, подтянутая фигура молодого офицера понравились генералу.
— Быстро прибыли… благодарю… Я вас ожидал позже, — пожимая руку командиру батареи, сказал Плиев. — А теперь покажите ваших людей и орудия.
Они прошли к зданию школы, возле которой стояли запыленные и разгоряченные от быстрого бега кони. Шесть полевых орудий в чехлах были накрыты брезентом и засыпаны зелеными нарубленными ветвями. Человек сорок артиллеристов с любопытством смотрели на подходившего генерала.
— Все, как на подбор, безусые, — улыбнувшись, тихо сказал Плиев командиру батареи и, остановив рукой подбежавшего с рапортом старшину, произнес: — Здравствуйте, товарищи артиллеристы! Давайте познакомимся. Времени у нас немного, всего двадцать — тридцать минут, затем может начаться бой, и от вас, от комсомольцев, хозяев этих пушек, в огромной мере зависит успех дела. Сейчас сюда вернутся два фашистских бронепоезда, они рвутся к Пидосам, их надо уничтожить… И это можете сделать вы,
