— Чувствуется, что пагода Харати вас очень интересует. Кто Вы?
— Мы — русская экспедиция на Тибет, а я — руководитель ее, — ответил я, подав ему визитную карточку. — Мы идем к священной горе Кайлас и хотим найти легендарный Город Богов.
— А пагода Харати почему вас интересует?
— Я даже не знаю.
Ваши ламы несколько раз произносили слово «Харати» и тут же замолкали. Они, ламы, по-моему, боятся Харати. Мне бы хотелось…
— Меня зовут Астаман Биндачарайя, — перебив, представился непалец.
— Как?
— Зовите просто Астаман.
— Вы здесь…
— Я один из представителей древнейшего рода Биндачарайя — хранителей Харати. Как велит моя родственная линия, я ежедневно бываю у пагоды Харати и наблюдаю за всем, что происходит вокруг.
— Как мне повезло! — воскликнул я. — А я как раз хотел, было начать искать человека, кто мог бы мне рассказать о пагоде Харати. У меня есть целый ряд вопросов, в частности…
— Расскажите вначале о себе, — опять перебил меня Астаман.
В окрестностях пагоды мы нашли небольшое кафе, заказали напитки, и я вкратце рассказал Астаману о трех предыдущих гималайских экспедициях.
— Интересно! Я первый раз вижу европейского ученого, который знает и искренне верит в возможность само консервации человеческого тела — Сомати, а также серьезно говорит о существовании в глубоких подземельях Гималаев и Тибета Генофонда Человечества, — взволнованно проговорил Астаман. — Удивительно и то, что Вы без высокомерия и с большим уважением относитесь к нашей религии и к нашим обычаям и… даже называете нашу религию знаниями предыдущих цивилизаций, пронесенными через века.
— А ведь это так?
— Да, так. Любопытно также, что ламы открыли Вам большие секреты, — Астаман почесал затылок. — Почему они это сделали? Почему они поверили?
— Наверное, Бог велел так, — убежденно сказал я. — Наверное, наступило время, чтобы и белые люди узнали…
— Наверное, да.
Мы на минуту замолчали. Каждый думал о своем.
— Скажите, Астаман, — прервал я молчание, — а машина древних, та самая, которая стоит на постаменте в комплексе ступы Сваямбанат и которая напоминает ракообразное существо, эта маши на была извлечена из подземелий, которые охраняет Харати?
— Откуда Вы это знаете?
— Я ничего не знаю, я просто строю догадки. Логически.
— Нет, Вы ни до чего не могли догадаться логически. Это ошибка — верить логике. Вы просто слушаете свою интуицию и верите ей, а интуиция — это на сто процентов верно, потому что она идет от Бога.
— Может быть, я не знаю…
— Скажите, Вы идете на Тибет, чтобы проникнуть в подземелья священного Кайласа? — Астаман пристально посмотрел на меня.
От такого прямого вопроса я на мгновение потерял дар речи, но, справившись с волнением, ответил вопросом на вопрос:
— А они существуют — эти подземелья?
Астаман ухмыльнулся и промолчал.
— Я знаю, — с напором начал говорить я, — что по ряду литературных источников, в частности, по Блаватской, в этом районе земного шара древние люди перед Всемирным Потопом построили «огороженное место» или Вара. Туда они снесли семена всего живого на Земле, и там, как я думаю, был заново клонирован человек и все живые существа. А процесс клонирования провели люди подземелий — люди способные входить и выходить из состояния само консервации — Сомати. Шамбала руководила этим, из другого измерения подглядывая за действиями ученых подземелий.
Лучшие из Лучших, отобранные из всех существовавших на Земле Человеческих Рас и собранные в многоликой Шамбале сделали, это — человек и все живое на Земле было создано заново. И это произошло там — под священным Кайласом.
— Откуда Вы все эхо знаете?
— Я так думаю.
— Святой Харати пришел оттуда, — уставившись в пол, проговорил Астаман.
— Из подземелий Кайласа?
— У нас не принято говорить об этом. Харати нас слышит. Только он знает все точно.
— Я понимаю.
— А все-таки, Вы хотите пробраться в подземелья Кайласа? — лицо Астамана напрягалось.
— Это как Харати позволит, — неожиданно для самого себя ответил я.
— А как Вы это узнаете?
— Интуицию будем слушать, — в том же стиле сказал я.
— Хорошо Вы сказали про интуицию, очень хорошо. Скажу Вам, что интуицию человек способен ощущать очень смутно, очень расплывчато…
— Слышать лишь шепот ее, — добавил я.
— Да. Зато во время медитации все интуитивные мысли и чувства становятся ясными и четкими, такими же, как слова или предложения. Мы со святым Харати общаемся только во время медитации. Другого пути нет. Но не с каждым человеком, умеющим медитировать, будет общаться Харати. Он сам выбирает с кем будет общаться. Да и священное заклинание надо знать.
— Да уж.
— А Вы умеете медитировать?
— К сожалению, нет, — с горечью ответил я. — Хотя… Где-то я прочитал, что мыслительный процесс ученого есть своеобразная форма медитации. Я не знаю.
Я чувствовал, что Астаман очень умен и что он начал доверять мне. Подметив, что Астаман имеет склонность к активному изложению фактов, я замолчал, ожидая нового его монолога.
— М… да, а ведь вон в той пещере, — Астаман показал рукой на маленькое невзрачное здание, — уже 2000 лет сидит в состоянии Сомати мой родственник.
— В какой пещере?
— Видите дверь с орнаментом наверху?
— Да.
— За ней еще две двери, за которыми располагается люк в пещеру. Там в состоянии Сомати вот уже 2000 лет живет мой родственник по имени Сантикарачарайя, — как само собой разумеющееся констатировал Астаман.
— Живет?
— Конечно. Ведь в состоянии Сомати человек живой.
— Да, вообще-то. А откуда Вы знаете, что он — Ваш родственник? — спросил я.
— Наш род Биндачарайя очень древний.
Более 2000 лет наш род скрупулезно ведет родословную. Более 2000 лет мои родственники один за другим ходят в эту пещеру, оберегая все то, что там есть. Ходят каждый лунный месяц. А самый знаменитый наш родственник — Сантикарачарайя, потому что он…. — Астаман задумался.
— Потому что он?
— Он — король золота.
— Как понять — король золота?
— М… м… Там, — чувствовалось, что Астаман не очень хочет говорить этого, — там… м… м… там в
