– Ну что, капитан, – обратился пират к Арколину, – загнали-таки своего противника в западню? Где ваш герцог?
– Прибудет со следующей когортой. А что?
– Поговорить с ним надо.
– Как тут у вас? Тихо все обошлось?
– Разумеется. Я обещал герцогу, что не пропущу Медового Кота через свой лес, – и я слово сдержал.
– Неужели нельзя было не впускать его в крепость? – с долей упрека спросил Арколин.
– Капитан, во-первых, мы с Пеланом договаривались только об одном: я не должен пропускать Синьяву в лес. Про крепость, стоящую на краю моих владений, не было сказано ни слова. Но вам не в чем меня упрекнуть, капитан, и с другой стороны. Одно дело – действовать в привычных условиях, скрываясь в зарослях, нанося противнику урон стрелами и ловушками на тропах. Другое дело – открытый бой. Чтобы противостоять крупному отряду, у меня не хватит людей, капитан. Да и не обучены они такому бою. А уж крепость удержать – и вовсе для нас немыслимо. Так что зря вы на меня злитесь.
– Я вас понял. Что ж, нам предстоит очередной упорный и кровавый штурм. Надеюсь, последний. Если, конечно…
– А вот об этом-то я и хотел поговорить с герцогом.
Больше Пакс не удалось ничего услышать, потому что Стэммел повел свой взвод дальше, навстречу другим подразделениям, замыкавшим кольцо вокруг крепости.
Вечером, ужиная у костра в осадном лагере, Пакс увидела, как от одной группы солдат к другой ходят два человека: Верховный Маршал Геда и паладин в сверкающей кольчуге и накинутом сверху ярко-красном плаще. Пакс вовсе не горела желанием встречаться с ними, но Маршал, перекинувшись несколькими словами с улыбнувшимся Стэммелом, обратился прямо к ней:
– Приветствую тебя, Паксенаррион.
Делать вид, что она по-прежнему не замечает его, было бы просто хамством.
– Здравствуйте, сэр, – ответила она.
– Я хотел бы представить тебе Фенита, того паладина, с которым ты сражалась бок о бок в Сибили. Он хочет поговорить с тобой.
Черноволосый широкоскулый паладин улыбнулся ей:
– Я хотел бы прежде всего поблагодарить тебя, Паксенаррион. Твоя помощь была очень и очень своевременной.
Пакс пожала плечами; она до сих пор лишь с чужих слов знала о том эпизоде и не ощущала его как часть своей жизни.
Подсев к костру. Маршал и паладин завели с солдатами разговор о неделях, прошедших после штурма Сибили. Пакс с удовольствием рассказывала о пережитых сражениях, удачных маневрах, отваге и упорстве ее товарищей. Где были все это время Маршал и паладин, что делали – никто из солдат спросить не решился. Прощаясь, Фенит сказал:
– Скорее бы закончился этот поход.
– Да, – вздохнул Верховный Маршал. – Зло опять пробудилось и желает подчинить себе мир. И Синьява – далеко не единственная его сила. Что поделаешь – придется воевать.
Пакс почувствовала какое-то неясное беспокойство при этих словах. Маршал улыбнулся ей:
– Тебе кажется странным, что Маршал и паладин Геда вдруг сожалеют о том, что им нужно участвовать в войне?
– Честно говоря… да, непонятно…
– Вспомни, что я говорил тебе в Сибили. Святой Гед воевал как защитник, спасая свой народ как от земного, так и от сверхъестественного зла. И делал он это не по призванию, не ради удовольствия и не ради денег или трофеев… Нет-нет, я не хочу оскорбить ни тебя, ни твоих товарищей, ни герцога Подана. Но вспомни, как ведут себя другие: вспомни погибших мирных крестьян, сожженные деревни, вытоптанные поля… Да и семьям погибших ополченцев кто возместит потерю кормильца? Кто будет вместо них пахать, сеять, кто возьмется за инструменты в кузнице или мастерской ремесленника? И я хочу увидеть, как затянутся эти раны, нанесенные войной, как покинут эти земли разбойники, как восторжествует закон, порядок и справедливость… Но боюсь, ждать этого придется очень долго.
К удивлению Пакс, паладин вежливо, но твердо возразил жрецу:
– Верховный Маршал, не забывайте, что Пакс – не новообращенный ученик пастуха на одной из наших ферм, а воин – наш союзник в этом походе и сражениях. – Затем паладин обратился к Пакс: – Скажи мне, чувствовала ли ты какое-либо воздействие медальона Геда, помог ли он тебе в чем-нибудь? Ты ведь по- прежнему носишь его?
– Да, сэр, медальон всегда со мной, но я не уверена, что смогу распознать его помощь, почувствовать воздействие. Мне сказали, что в Сибили он спас мне жизнь, но тот день я совсем не помню.
– Не чувствовала ли ты когда-либо от него холод, тепло, жжение или покалывание?..
Пакс прикинула, стоит ли рассказывать о том, как что-то кольнуло ей руки, когда она впервые взяла медальон Канны, но в присутствии жреца ей не хотелось говорить ничего лишнего. А что касается острого укола в грудь перед тем, как рота попала в засаду в лесу, – так ведь это могло и показаться из-за усталости и духоты перед грозой. В общем, Пакс отрицательно покачала головой.
– Если все же ты вдруг почувствуешь что-то непривычное, странное, постарайся сообщить об этом одному из нас, – сказал паладин, показав на жреца. – Это может быть очень важно и для тебя, и для твоих товарищей, не говоря уже о нашем братстве. А главное – не отбрасывай эти ощущения, отнесись к ним с вниманием, попытайся понять, что они обозначают.
