действительно не помнит, что случилось.
– Полагаю также, – заметила Коула, – что капрал Стефи должен быть изолирован от остальных.
– Похоже, что так, – согласился капитан. – Стефи, можешь считать, что ты под арестом. После допроса я посоветуюсь со свидетелями и со Стэммелом, можно ли тебе доверять и держать как офицера в общежитии, в незапертой комнате.
– Слушаюсь, сэр. Я все понимаю. Жаль только, что я не могу вспомнить, что произошло.
В это время Стэммел передал остальным сержантам, чтобы они отправляли своих подчиненных на завтрак. Затем, обратившись к Боску и Девлину, он приказал им хорошенько загнать взвод на тренировках и занятиях, не оставляя им времени на разговоры о происшествии.
Вернувшись к капитану, Стэммел услышал:
– Ну что ж, сержант, вы оказались правы. Кто бы мог подумать, но…
– Господин капитан, я был уверен, что Паксенаррион невиновна. Но я не уверен, что виновен ваш капрал. Мне пришло в голову, что Коррин мог подсыпать ему что-нибудь, какое-то возбуждающее снадобье, и тогда…
– Я об этом и не подумал… Действительно, что-то здесь не клеится.
– Я согласна, – сказала Коула. – И полагаю, что следует обсудить это в спокойном месте, без лишних ушей.
Дворецкий кивнул:
– Могу предложить пройти в резиденцию, капитан.
– Отличная мысль. Стефи, приведите себя в порядок. Оденьтесь, причешитесь, позавтракайте и следуйте за нами. Вас будет сопровождать конвоир.
Капитан развернулся и направился вместе со свидетелями и Стэммелом к воротам резиденции герцога. Стефи вздохнул и, подняв с земли форму, стал одеваться.
5
Во дворе замка маленькая группа собралась у фонтана. Свидетельница присела на каменный бордюр, остальные остались стоять.
Первым нарушил молчание капитан:
– Стефи, давай начнем все по порядку. Расскажи нам все подробности того, как ты провел вчерашний вечер после того, как ушел от меня.
– Слушаюсь, сэр. Я вышел от вас, нашел своих солдат, и мы вместе отправились к квартирмейстеру. Я приказал одному из новобранцев – не знаю, как его зовут, но в лицо узнать смогу – найти его. Когда квартирмейстер пришел, я показал ему заявку капитана Валичи, подписанную вами, и мы прошли на склад, чтобы отметить те вещи, которые нам полагалось забрать. Потом я вспомнил, что еще не сообщил о скором приезде капитана распорядителю замка, и, оставив ребят готовить необходимое имущество к погрузке, отправился к нему.
– Ты что-нибудь ел или пил в это время, Стефи?
– Нет, сэр. Только воду. Мы же приехали уже после обеда. Но когда я поговорил с распорядителем замка, он предложил мне эля. Сказать по правде, я не мог отказаться. Однажды он уже угощал меня – такого вкусного эля я никогда в жизни не пробовал. Насколько я знаю, управляющему позволено заходить в винные погреба замка, и не думаю, что парой кружек мы нанесли серьезный урон запасам герцога.
– Итак, ты выпил эля, а кстати – сколько?
– Распорядитель принес полный кувшин и дал мне кружку. Я выпил одну и подумал было о второй, ибо эль был действительно превосходен, но не рискнул, потому что не хотел напиваться допьяна. Но распорядитель сказал, что вылитый из бочки эль он заливать обратно не станет, а в открытом кувшине напиток выдохнется. Ну так вот, я перелил оставшийся эль себе во фляжку, выплеснув из нее воду. На дне кувшина оставался глоток эля, который я допил. Распорядитель спросил, как мне понравился аль, и я ответил, что напиток просто великолепен. Тогда распорядитель предложил мне что-нибудь перекусить, но я сказал, что поужинаю в столовой, и, поблагодарив его, ушел.
– Где сейчас ваша фляжка, Стефи? – спросила Коула.
– Там же, где мои остальные вещи, я думаю. Я отнес ее в конюшню и положил в седельную сумку.
– Продолжайте.
– Когда я упаковал фляжку, уже было время ужинать. Я собрал своих людей, и мы строем пошли в столовую.
– Что вы ели?
– Все как обычно: хлеб, сыр, похлебку. Я ел вместе со всеми, из одного котла. Сейчас я вспоминаю, что чувствовал себя… как-то возбужденно… Все звуки казались чуть более громкими и раздражающими, чем обычно. Я приписал это воздействию лишнего глотка эля, но, присмотревшись, понял, что никто не замечает моего странного состояния, потому что ноги держали меня хорошо и язык не заплетался. Потом я понял, как можно объяснить это состояние: словно делаешь что-то привычное, знакомое, думая о чем-то другом, и лишь потом замечаешь, что привычная работа уже выполнена. В общем, я более-менее точно помню, что делал до того, как вышел из столовой. Оказавшись во дворе… я, кажется, направился к своей казарме… хотя сейчас я уже не могу уверенно утверждать это. А потом – ничего, полный провал до того момента, как я очнулся в лазарете.
Стефи замолчал и обвел взглядом слушателей.
– Сколько это продолжалось, на ваш взгляд? – спросила Коула капитана Седжека.
– Агрессивная фаза – примерно с четверть часа, потеря памяти – около шести часов.
– Похоже на какой-то дурман или заклинание… – произнес дворецкий.
