Сцепив ладони, оба напрягли мышцы. Прошло некоторое время, руки оставались почти неподвижными.
– Отлично, – сказал мужчина, – вполне достаточно. Теперь левой.
На этот раз ему с изрядным усилием удалось положить ее руку на стол.
– Неплохо, неплохо, – сказал он. – А теперь расскажи мне, давно ли ты решила записаться в армию?
– Да. С тех пор, как Джорнот ушел из дома, и окончательно – когда недавно он заехал к нам. Но он сказал, что я должна дождаться восемнадцатилетия, а затем пришлось ждать конца вербовки – чтобы отец не смог выследить меня и не поднял лишнего шума.
– Ты сказала, что пасла овец на болотах. Ты далеко от города живешь?
– От этого? Ну, сначала полдня перегонки овец до Трех Пихт, а потом…
– Что? Ты пришла сегодня из Трех Пихт?
– Ну да. А живем мы в другую сторону от деревни. Я пришла туда сегодня утром, еще до рассвета.
– Но отсюда до Трех Пихт не меньше двадцати миль! Да еще до деревни… Когда же ты вышла из дома?
– Вчера поздно вечером, после ужина. – При этом слове желудок Паксенаррион недовольно заурчал.
– Значит, как минимум тридцать миль… Ты успела поесть в Трех Пихтах?
– Нет, было еще слишком рано. А кроме того, я боялась, что не застану вас здесь.
– А если бы так и случилось?
– У меня есть несколько медяков. Поела бы здесь и отправилась догонять вас.
– Готов поспорить, догнала бы, – усмехнулся мужчина. – Давай говори свое имя, запишем тебя, поставим на довольствие и сразу же накормим. Если девушка готова прошагать тридцать миль без остановки на голодный желудок – она достойна быть солдатом.
Она улыбнулась в ответ и представилась:
– Мое имя – Паксенаррион, дочь Дортана.
– Паксе… как?
– Паксенаррион, – четко произнесла она и подождала, пока он впишет имя в книгу, – дочь Дортана сына Канаса, из Трех Пихт.
– Готово, – сказал он и, чуть повысив голос, позвал: – Капрал Боск!
– Да, сэр, – вошел в палатку человек в форме.
– Зови свидетелей и судью. – Затем, обратившись к Паксенаррион, он объяснил: – Мы должны все засвидетельствовать официально, чтобы подтвердить, что мы не принуждали тебя, не угрожали, не заставляли силой подписываться в книге. Да, кстати, ты подписаться-то сумеешь?
– Конечно.
– Хорошо. Герцог желает, чтобы все его воины умели читать и писать.
В этот момент в палатку вошли человек в мантии и две женщины, одна в колпаке и переднике, измазанных свежим сыром, другая с руками по локти в муке. Обе с любопытством поглядели на Паксенаррион.
– Ну что, Стэммел, зацепил еще одного до конца вербовки? – поинтересовался судья у человека в форме.
Тот ответил:
– Эта молодая леди желает поступить на службу. – Затем, обернувшись к Паксенаррион, он добавил: – А теперь ты должна будешь в присутствии судьи и двух свидетелей повторить за мной: я, Паксенаррион, дочь Дортана, действительно желаю поступить на службу в отряд герцога Пелана новобранцем; по окончании обучения я обязуюсь отслужить рядовым по крайней мере два года без отпусков в вышеуказанном подразделении. Я обязуюсь следовать всем правилам и нормам, а также выполнять все полученные приказы, сражаясь с кем бы то ни было и при каких бы то ни было обстоятельствах, подчиняясь своим командирам и начальникам.
Паксенаррион повторила все слово в слово твердым голосом и подписалась на одной из страниц книги в кожаном переплете. Обе женщины поставили свои подписи рядом, ниже последовала подпись судьи, заверенная печатью, которую он извлек из-под мантии. Уходя, женщины печально улыбнулись Паксенаррион и похлопали ее по плечу. Судья тоже подмигнул ей и ушел, покачивая головой и бормоча что-то себе под нос.
Человек в форме деловито произнес:
– Итак, мое имя – Стэммел, как ты уже могла догадаться. Звание – сержант. Обычно мы покидаем очередной город в полдень. Остальные новобранцы уже поели. Но ты тоже должна что-нибудь перекусить, да и чуть отдохнуть тебе не помешало бы. Ничего, немножко задержимся. Запомни, отныне и впредь ты – солдат, пока что новобранец. А это означает, что ты должна говорить всем, кроме новобранцев: «Да, сэр» и «Нет, сэр» и делать что тебе говорят, не вступая в пререкания. Это ясно?
– Да, сэр, – ответила Паксенаррион.
Через четверть часа она уже сидела в углу постоялого двора, жуя хлеб с сыром и внимательно разглядывая других новобранцев. Только двое из них были выше нее: здоровенный детина с нечесаными волосами и худощавый чернобородый мужчина, на левой руке которого мелькала какая-то татуировка. Самым маленьким был жилистый, верткий парень с бесстыжей рожей, одетый в рубаху из зеленого бархата. В группе были еще две женщины, уединившиеся от мужчин на ступеньках лестницы, ведущей на второй
