– Стой смирно, придурок! Будешь дергаться – всю башку изрежу!
Дженс застыл, словно окаменев, и на помост посыпались длинные пряди. «Цирюльник» работал быстро и чисто – вскоре от длинных волос и аккуратных усиков не осталось и следа. Лишь несколько комичных прядей свисало с бледной кожи черепа.
Затем охранники привязали Дженса за руки к перекладине между двумя столбами. Сзади к нему подошел солдат с кнутом в руке.
– Раз! – скомандовал капитан.
Кнут взмыл в воздух и опустился на спину Дженса. Пакс четко увидела, как искривилось от боли его лицо.
– Два!
Дженс взвыл.
– Три! Четыре!
Капитан остановился и спросил:
– Сержант Стэммел – не желаете врезать ему на прощание?
– Нет, сэр. Этому – нет.
– Пять.
С последним ударом крики Дженса сменились всхлипываниями. Отвязав его, стражники показали строю спину наказанного, которую пересекали пять кровоточащих рубцов, и вновь развернули его лицом к сослуживцам.
Четверо стражников держали Коррина за руки и за ноги; еще двое зафиксировали мертвой хваткой его голову. Седьмой солдат вынул из жаровни раскаленное клеймо.
Пакс опустила глаза, боясь, что не вынесет этого зрелища. Она услышала проклятья Коррина, затем какую-то возню и, наконец, шипение коснувшегося кожи раскаленного металла, сопровождаемое отчаянным воем Коррина. Затем все стихло. Подняв глаза, Пакс увидела, что на лбу Коррина появилось несмываемое клеймо в виде стилизованной лисьей головы.
Затем стражники поставили Коррина на колени и столь же быстро обрили ему волосы на голове и бороду. Сняв с него кандалы, они привязали его не только за руки к перекладине, но и за ноги к вкрученным в доски помоста кольцам. Солдат с бритвой вновь шагнул к нему.
– Эй, ты, что… что ты надумал? – заволновался Коррин.
– Как что? – ухмыльнулся тот. – Ты разве не слышал, что сказал капитан? Мне приказано побрить – значит, побрить. Целиком, как ягненка…
И на помост полетели волосы с груди, с живота, из подмышек и из паха Коррина. Когда эта процедура была завершена, солдат с кнутом занял исходную позицию.
К десятому удару Пакс смотрела на стену казармы перед собой, не в силах выносить это зрелище. Никто специально не напоминал ей, что на месте Коррина могла оказаться она сама, но эта мысль не покидала ее с самого начала. Она ненавидела Коррина, хотела, чтобы он навсегда исчез из ее жизни, но смотреть на экзекуцию было выше ее сил.
Удары сыпались один за другим под равномерный счет капитана. Пакс заставила себя не слушать счет, не слушать изменившийся стон Коррина… Вдруг все стихло. Опустив глаза, Пакс увидела висящего на руках Коррина с бессильно поникшей головой. По его ногам текли струйки крови.
– Ну, сержант Стэммел? – спросил капитан.
– Да, сэр, – ответил сержант и поднялся на платформу.
Кнут перешел в его руки, и прозвучали пять ударов. Коррин даже не отреагировал на два последних – он потерял сознание. Стэммел дотронулся до его окровавленной спины и вернулся к своему взводу. Подойдя к Паксенаррион, Стэммел провел ей рукой по лбу и предплечью, оставляя кровавые следы.
– Твоя кровь отомщена, – сказал он ничего не понимающей Пакс и снова встал в строй.
В это время один из стражников принес миску с синей краской и размазал ее по спине Коррина. Затем его отвязали, и он сполз на помост. Спина, ягодицы и ноги Коррина являли собой сплошное месиво из крови и краски. Кто-то из солдат пощупал его пульс.
– Оклемается, – доложил солдат. – Холодной воды, сэр? – предложил он.
Капитан кивнул.
После двух ведер, вылитых на него, Коррин застонал и вздрогнул. Когда он открыл глаза, Валичи кивнул, и солдаты, поставив Коррина на ноги, набросили на него ночную рубашку с петлей на шее и связали ему руки. То же самое было проделано с Дженсом.
– Увозите их, – скомандовал капитан.
– Куда, сэр? На запад?
Валичи кивнул, и стражники потащили обоих преступников на веревках. Коррин едва держался на ногах и время от времени падал со стоном. Пакс опять отвела глаза.
Вскоре за стенами крепости послышался удаляющийся цокот копыт, и над плацем повисла тишина.
Капитан Валичи усмехнулся и сказал:
– Я надеюсь, наказание произвело впечатление на всех. Еще раз говорю: ни герцог, ни я не потерпим ничего, что ослабляет силу и сплоченность наших рядов. Через несколько месяцев вы станете солдатами. Жизнь каждого из вас будет зависеть от товарища, как в бою, так и в казарме. Вы все должны доверять друг другу как себе. Если кто-либо окажется недостоин доверия, мы сразу же избавимся от такого человека.
