Поощрялось, кроме всех остальных занятий, стремление кандидатов к изучению языков. Пакс давно уже заметила, что во время своих странствований она с легкостью запоминала фразы из чужих языков. С тех пор как она подружилась с эльфами и гномами в Фин-Пенире, Амберион настаивал на том, чтобы Пакс проводила свободные вечера вместе с ним, говоря на их языках.
Сначала все ей давалось легко. Пакс могла задать вопросы о еде и напитках, вежливо поприветствовать своих друзей. И все это лишь после нескольких уроков. Но чем больше она хотела сказать, тем с большими трудностями сталкивалась. Такой простой, казалось бы, вопрос, как “Откуда вы родом?”, ей задать было уже нелегко. Гномы с большой готовностью пытались помочь Пакс, но даже их объяснения не всегда помогали ей.
Однажды вечером Белкон попытался поговорить с ней о порядках, существующих в кланах гномов. Он предложил начать с Гальденаксов.
— У Гальденакса есть два сына и дочь.
— Да, но…
— Подождите. Гальденаксы, жившие прежде, имели сестру. А у нее в свою очередь был сын. Поэтому нынешний Гальденакс приходится сестринским сыном тому, прежнему.
— Вы имеете в виду, он — племянник? — нерешительно спросила Пакс.
Белкон нахмурился:
— Нет-нет. На языке людей племянник — это сын брата или сестры, ведь так? У нас так называют только сына сестры, сын брата принадлежит к материнскому клану.
Пакс показалось это странным, и она спросила, почему у гномов такой порядок.
— Итак… У Гальденакса нет сестры, только брат. А у брата нет сыновей. Но есть дочь. Это ясно?
Пакс кивнула. Но ей все еще нелегко было разобраться в этих сложных правилах. У семейства Гальденаксов был брат, у которого имелась дочь. И у них самих были два сына и дочь.
— Поэтому он будет передавать по наследству титул или сыну дочери своего брата, или своему старшему сыну, или сыну своей дочери.
— Но почему не своему собственному сыну? — спросила Пакс.
— Потому что он не его крови. Сын его сына не принадлежит к его собственному клану, как видите. На это имеет право лишь сын его дочери, — сказал Белкон.
— Но почему тогда не передать титул его дочери? — вновь задала вопрос Пакс.
— Что? Чтобы она была Гальденакс? Нет… это расколет скалу. Ни одна девушка из племени гномов не владеет холодным оружием.
— Они не сражаются?
— Я этого не говорил. Они не умеют обращаться с обычным холодным оружием, но для них выковываются клинки из специальной стали. Должен сказать вам, леди, вы не сможете долго сопротивляться девушке-воину из племени гномов на ее собственной территории.
Пакс вновь начала задавать вопросы, как называются те или иные вещи, явления.
С эльфами проблема была несколько в другом, но преодолеть ее было в равной степени трудно. Многие ее вопросы были просто проигнорированы. На другие она все же получила ответы на языке эльфов, который поразил воображение Пакс чудным звучанием.
Адхиел с удовольствием учил ее песням и поощрял стремление девушки проникнуть в тайны этикета эльфов. Но когда она захотела узнать больше о самих волшебниках, ей было сказано:
— Леди, деревья познают воду, впитывая в себя дождь, а звезды узнают ночь благодаря своему свету.
Пакс было нетрудно произносить и запоминать слова, но ее попытки связать их в предложения заканчивались неудачей, хотя Адхиел и не раз хвалил ее за старательность.
Она также многое узнала и от паладинов. Многие кандидаты, в том числе и Пакс, думали, что быть преданным воином Геда — значит приобщиться к огромной тайной власти и быть непобедимым в поединке с любым врагом.
Но наставники-паладины разъяснили им, что, хотя паладины и должны быть умелыми в борьбе, это лишь небольшая часть их возможностей и достоинств. И они не должны специально искать поединков или битв.
— Паладины доказывают, что мужество и отвага возможны и в наши дни. Легче легкого отдать душу дьяволу.
Война ужасна — Пакс, например, хорошо это знает, — сказала однажды Кеми. А Пакс вдруг под влиянием ее слов вспомнила худшее из того, что она видела в Ааренисе: мертвого младенца в Ротенгри, задушенного старика-фермера, смерть Ферраульта, пытки, которым подвергал людей Алюред.
— Мы говорим, что это не мир, когда царствует жестокость, когда бандиты грабят фермеров и ремесленников, когда ребенок может быть отдан в рабство, а старики доведены до голодной смерти. И никто не борется против такого произвола. Да, это не мир: это порабощение, власть дьявола. Мы никогда не начинаем ссор первыми, мы никогда не показываем наше воинское искусство, чтобы сорвать аплодисменты. Но мы, последователи Геда, защищаем слабых и обездоленных. Своим примером мы показываем, что человек может броситься в схватку с дьяволом, чтобы не страдали ни в чем не повинные люди. Иногда же нам удается победить злые силы без борьбы, никого не убивая при этом. И это прекрасно.
— Но мы прежде всего воины, — возразила Пакс. И тут же пожалела о сказанном. Она уже заметила, что остальные кандидаты, будучи членами содружества в течение нескольких лет и прослужив на мызах, придерживались других взглядов. Сейчас они все повернулись к ней, а Кеми пристально посмотрела на Пакс.
— Да. Иногда злые силы идут на людей войной. И тогда мы должны пойти в бой во имя справедливости и повести за собой остальных. Вы никогда не задумывались над тем, почему паладины такие приятные и милые? — спросила Кеми.
Этот вопрос показался Пакс несколько странным. Кеми окинула всех насмешливым взглядом и продолжила:
— Это важный вопрос. Мы прибываем в город, где, возможно, уже много лет царит беспорядок. Может быть, там есть отряд последователей Геда, а может быть, нет. Но люди напуганы, они уже потеряли веру друг в друга, в самих себя. Мы ввергаем их в опасные предприятия; некоторые могут быть убиты или ранены. Почему же они должны верить нам?.. Причина тут может быть одна: мы вызываем доверие. И поэтому люди добровольно последуют за нами. И именно поэтому мы с большим желанием выберем в кандидаты-паладины популярного йомена-маршала, чем самого хорошего воина на мызе.
Пакс посмотрела по сторонам, стараясь угадать, что думают об этом ее товарищи. Их лица были задумчивыми и несколько удивленными. Некоторые, вероятно, никогда не думали об этом раньше. Сама же Пакс, вспомнив паладина, увиденного в Ааренисе, поняла, что она поверила ему тогда сразу же, безоговорочно. Хотя находившийся с ним маршал и раздражал ее.
— Но вы знаете, если кто-то хочет совершить зло, это может быть очень опасно для окружающих. Мы выбираем тех, у кого есть дар лидера, кто сможет повести за собой людей, и они пойдут за ним с радостью. Но мы должны быть уверены, что вы никогда не используете этот дар во зло. И еще: поскольку мы приходим и уходим, мы предъявляем требования к тем, кому мы помогаем, хоть и недолгое время. Мы показываем маршалам то, что можем, — номы оставляем их, дав работу на годы.
— Легенда гласит, что паладинам была дана власть свыше. В действительности так и было. Каждому из нас дана сила. Но не все обладают ею в равной степени. Любой паладин может вызывать свет. Это не тот огонь, который освещает все вокруг, сгорая. Это настоящий свет, действительно существующий, — его даже можно увидеть. Он бывает достаточно ярким, — сказал Амберион и кивком головы попросил Кеми продемонстрировать это. Она тут же словно поймала пучок света — слишком яркого, чтобы долго смотреть на него. Когда он наконец погас, все присутствующие заморгали, давая отдых глазам.
Амберион тем временем продолжал:
— Более того, некоторые паладины… но не все… могут вызывать свет, который разливается по всему полю битвы. Долг и могущество паладина состоят в том, чтобы говорить правду о добре и зле и объяснять, для чего нужен наш свет. Иногда мы используем его, чтобы доказать нашу силу, номы никогда не должны пользоваться им для собственных удобств или удовлетворения гордыни.
— Но как вы создаете этот свет? — спросил один из кандидатов, Клевис.
