В секторе Главного штаба им всем уже приготовили новые мундиры. Специальный конвой доставил их прямо в карантин на борту. Всем своим видом конвойные показывали, что это, конечно, было ниже их достоинства. Новая форма была жесткой и стесняла движения, словно тело изменилось, а мерки не передали все эти изменения. Даже находясь в карантине, она ежедневно занималась в спортивном зале, поэтому вряд ли дело было в дряблости. Изменения скорее были психологическими, чем физическими. Пели и Лайэм эффектно застонали, увидев счета от своих портных. Эсмей ничего не сказала. Потом только она догадалась, что, видимо, они считают, что никаких других источников дохода, кроме жалованья, у нее нет.
Наконец всех молодых офицеров вызвали к адмиралу. Эсмей надела новую форму, все остальные тоже. Их провожал вооруженный эскорт — один солдат спереди, другой сзади. Эсмей старалась дышать как обычно, но не могла не волноваться. Что-нибудь еще случилось? Что же?
Пока они по одному входили в каюту, адмирал стояла с абсолютно бесстрастным лицом. Вошедшие встали так близко друг от друга, что Эсмей чувствовала запах новой формы. Входя, все отдали честь адмиралу, а она ответила кивком каждому.
— Я обязана сообщить вам, что все вы предстанете перед судом, чтобы объяснить, если сможете, события, приведшие к мятежу на борту «Деспайта», и последующее участие корабля в сражении у Ксавье.
Эсмей не слышала никаких звуков за спиной, но чувствовала реакцию своих товарищей. Хотя они знали, что должно произойти, формальное заявление адмирала Флота вызвало у всех страх и ужас. Военный трибунал. Некоторым офицерам выпадала завидная доля прослужить всю жизнь от призыва до отставки без следствий, слушания дел перед комиссиями, не говоря уже о военном трибунале. Военный трибунал был тягчайшим позором, если офицера признавали виновным, но даже если его оправдывали, карьера была уже безвозвратно запятнана.
— Учитывая запутанность данного дела, — продолжала адмирал, — генеральный судья и адвокат решил вести его с предельным вниманием. Конкретные обвинения вам еще не предъявлены, но, в общих чертах, младших лейтенантов ожидает обвинение в предательстве и мятеже, причем генеральный судья-адвокат не считает их взаимоисключающими. Это означает, что, если вас признают виновными в измене, с вас не будет снято обвинение в мятеже и наоборот.
Яркие черные глаза адмирала прямо-таки впивались в Эсмей. Она что-то хочет ей сказать? Эсмей хотелось закричать, что она никогда не была предательницей и никогда ею не будет, но дисциплина заставила ее промолчать.
Адмирал тихо кашлянула, скорей для паузы.
— Я уполномочена сообщить вам, что делается это все из-за того, что в офицерской среде усилилось влияние Доброты, и мы этим крайне обеспокоены. Вам все объяснят ваши адвокаты. Энсинам будут предъявлены обвинения только в мятеже, кроме одного случая. В этом случае следствие еще не закрыто.
— Но мы даже не видели своих защитников! — из задних рядов послышался жалобный голос Арфана. Эсмей готова была ударить его. Идиот, кто позволил ему открыть рот!
— Энсин… Арфан, не так ли? Разве вам кто-нибудь разрешал задавать вопросы, энсин? — Адмиралу не нужна была помощь джига, чтобы поставить на место безрассудного младшего офицера.
— Нет, сэр, но…
— Тогда молчите. — Адмирал снова взглянула на Эсмей, и та почувствовала себя виноватой в том, что Арфан оказался таким выскочкой. Но во взгляде адмирала не было и тени упрека. — Младший лейтенант Суиза! Вы старшая по званию из оставшихся в живых офицеров и экс-капитан мятежного корабля, вступившего в бой, поэтому ваш процесс будет вестись отдельно от остальных младших офицеров, и с особым пристрастием. Хотя вы будете давать показания в их случае, а они в вашем. Кроме того, вам придется предстать перед Следственной комиссией капитанов, которая рассмотрит ваше поведение в качестве капитана корабля «Деспайт» во время сражения.
Эсмей, с одной стороны, ждала этого, а с другой — надеялась, что одно расследование и процесс покроют другой.
— Вследствие особой сложности данной ситуации, в том числе и учитывая действия капитана Серрано, было решено препроводить вас на военный трибунал в Главный штаб Флота на другом судне.
Эсмей закрыла глаза. Они не доверяют адмиралу Серрано из-за ее племянницы? И вдруг она вспомнила все, что слышала, когда Херис Серрано ушла из Флота. Теперь эти сплетни представлялись полной чушью.
— Капитан Серрано, конечно же, тоже предстанет перед Следственной комиссией, а трое из вас будут давать показания по ее делу. — (Эсмей даже не могла представить, кто из них сможет это сделать.) — Вам позволят связаться с родственниками, письменно или, по возможности, даже лично, но ни с кем, кроме родственников, общаться вам не разрешается. В особенности под угрозой сурового наказания вам приказано избегать любых обсуждений вашего дела с кем бы то ни было кроме ваших защитников и сотоварищей. Я со своей стороны не советую вам обсуждать это дело друг с другом сверх того, что уже было обсуждено. За вами будут пристально наблюдать, и наблюдатели не всегда будут вашими сторонниками. В Главном штабе Флота вас встретят назначенные вам адвокаты. Вас подготовят к суду в соответствии с установленными правилами. — Адмирал осмотрела их всех по очереди.
Эсмей оставалось лишь надеяться, что больше никто не будет задавать глупых вопросов. Все молчали.
— Все свободны,—сказала адмирал,—кроме младшего лейтенанта Суизы.
Сердце Эсмей ушло в пятки. Пока все остальные выходили из каюты, она пыталась по выражению лица адмирала разгадать, что ее ожидает. Когда все наконец вышли, адмирал вздохнула:
— Присядьте, лейтенант Суиза. — (Эсмей села.) — Вам предстоит нелегкое испытание, и надо убедиться в том, что вы все правильно понимаете. Но я вовсе не хотела бы, чтобы вы впадали в панику. К сожалению, я действительно плохо вас знаю и не уверена в том, что вам следует говорить. Ваше личное дело не дает каких-либо подсказок. Может, вы сами поможете мне?
Эсмей едва не разинула рот от удивления. Она понятия не имела, что нужно говорить в таких случаях. Тут не обойдешься ответом «Да, сэр». Адмирал продолжала, на этот раз медленнее, словно давала ей время поразмыслить:
— Вы очень хорошо себя проявили в подготовительной школе Академии, во время учебы в самой Академии вы тоже получали хоть и не блестящие, но достаточно высокие оценки. Думаю, что вы не из тех, кто просматривает свои характеристики, не так ли?
— Да, сэр.
— М-м-м-м. Значит, вы скорее всего не знаете, что там написано: что вы «трудолюбивы, имеете желание работать, но не являетесь лидером», «устойчивы, компетентны, всегда справляетесь со всеми поручениями, проявляете инициативу при выполнении заданий, но не при общении с людьми, имеете средний лидерский потенциал». — Адмирал сделала паузу, но в голове у Эсмей было совершенно пусто. Она и сама примерно так же думала о себе. — Кое-кто писал, что вы скромны, другие — что просто не требовательны и умеете себя вести… но за все время, проведенное во Флоте, лейтенант Суиза, могу вас уверить, я никогда не видела, чтобы человек с подобными, достаточно однообразными средними характеристиками проявил бы себя в решительной ситуации, как сделали вы на борту «Деспайта». Я знала спокойных, скромных и непритязательных офицеров, которые прекрасно демонстрировали себя в бою, но их скрытые алмазы всегда блистали где-то в отдалении.
— Произошло случайное совпадение, — не думая, ответила Эсмей. — И вообще, экипаж все делал сам.
— Совпадения, — возразила адмирал, — не бывают случайными. Они готовятся всеми предыдущими событиями. Как вы думаете, какое совпадение произошло бы, если старшим на борту оказался бы младший лейтенант Ливадхи?
Эсмей и сама после битвы не раз задумывалась над этим. Пели и Ливадхи, конечно, не сомневались, что уж они-то бы выбрали правильную скорость прыжка и вектор приложения, но она ведь помнила выражения их лиц, когда объявила всем, что они возвращаются.
— Вам не обязательно отвечать, — сказала адмирал. — Я сама знаю ответ из его интервью. Он бы
