бледнее повара.
— Хэйз, дай-ка мне два этих набора, а теперь беги в тридцать второй. Мы запрем вас, я уже отнес туда твой скафандр. Надень его и жди. Ничего не делай, просто жди.
Хэйзел была дочерью астронавта, она сама догадалась, в чем дело.
— Пираты, — выдавила она, стараясь не заплакать.
— Да. Давай иди. Вам со Стинки придется быть за старших. Маленьким мы дали снотворного, они будут в пятьдесят седьмом и шестьдесят втором отсеках. И запомни, это Милиция Нового Техаса.
Хэйзел соскользнула вниз. Тридцать второй отсек — четвертый по часовой стрелке, она знала этот корабль с раннего детства. Люк в отсек был уже открыт, она зашла внутрь, сложила наборы, закрыла люк и заперла его изнутри. В углу стоял ее скафандр. Хэйзел с трудом натянула его дрожащими руками.
Хэйзел уже хотела по переговорному устройству, встроенному в скафандр, доложить о том, что все в порядке, но передумала. А что если пираты уже на борту? Никто не сказал ей, когда они будут здесь. Никто не сказал, когда им выходить. Сидеть и ждать? А как она узнает, когда можно будет выйти?
В скафандре трудно было лечь, она забилась в угол, чтобы не упасть, если вдруг уснет. Шлем закрывать не стала, чтобы не тратить зря кислород из баллонов. Если давление начнет падать, шлем закроется автоматически. Она взглянула на хронометр скафандра и засекла время. Ждать. Сколько?
Если бы Стинки оказался в одном отсеке с ней, можно было бы хоть поболтать. Они оба были тут на практике и, естественно, держались вместе. Кроме того, они хорошо ладили со своими родителями, ей нравилась мать Стинки, а ему ее отец, и они пытались подружить их. До сих пор им это плохо удавалось, но они не теряли надежды. Ведь всем хочется иметь друга, они со Стинки сами это знали… Именно так получается, когда взрослые сходятся друг с другом, а потом на свет появляются дети.
Сейчас, запертая в пустом отсеке, она вдруг поняла, что сходиться-то надо им со Стинки, а родителей оставить в покое, но к этому она еще не готова. Не сейчас… Она немного позволила себе помечтать: вот бы Стинки был с ней рядом, без этих дурацких скафандров и без вечно следивших за ними взрослых. Хотя она сама согласилась на медикаментозную отсрочку полового созревания, ее все равно время от времени преследовали такие фантазии. Внешне она выглядела лет на десять-одиннадцать, но на самом деле ей было шестнадцать.
Девочка с трудом оторвалась от своих грез и вспомнила о малышах. Их заперли в других отсеках. Отец сказал, что им дали снотворного. Сколько времени продлится действие препарата? Брэндалин всегда первой вскакивает утром с кровати и прыгает по каюте. Наверное, и теперь проснется первой. Интересно, их с сестрой поместили в один отсек? Хорошо бы так. Стасси такая спокойная и очень любит старшую сестру. Двое других малышей, Паоло и Дир, были двоюродными братьями.
Она посмотрела на хронометр. Прошло всего пятнадцать минут. Это мало. Наверное, пираты даже не поднялись на борт. Возможно, ждать придется несколько часов.
Скафандр зарегистрировал неспецифические вибрации, Хэйзел никак не могла понять, что это такое. За месяцы, проведенные на борту, таких вибраций она никогда раньше не испытывала. Один час, два, три. Сколько времени обычно пираты проводят на борту корабля? В обычном грузовом доке автоматическая разгрузка одного грузового отсека занимала семь часов двенадцать минут, если, конечно, не случалось непредвиденных осложнений. Будут ли пираты разгружать отсек целиком? Все отсеки? Найдется ли у них нужное для этого оборудование? И сколько времени все это займет?
Легче захватить целиком корабль. От одной этой мысли она похолодела. Если они так и сделают, если возьмут корабль с собой, что будет с ней? Со Стинки? С малышами?
Она услышала шум, совсем близко. Видимо, это пираты, ведь никто еще не открыл ее отсек. Шарканье, удары, и неожиданный вопль, от которого она вся напряглась. Это Брэнди, они еще всегда шутили, что от ее криков трескается сталь. Снова такой же вопль. Хэйзел с трудом поднялась на ноги, подошла к люку и попыталась его открыть. Их надо остановить, она должна защитить девочку. Она отперла замок, дверь распахнулась, ее схватили двое огромных мужчин и вытащили из отсека. Она видела, что Брэнди держит еще один пират, а девочка бьется у него в руках и кричит. Пират пытался заткнуть ей рот кляпом. Еще один пират держал Стасси, та тоже плакала, но не сопротивлялась, как Брэнди. Малыши- мальчики прильнули к Стинки, а он выглядел таким напуганным.
— Девчонка, — сказал один из пиратов. — Извращенцы.
Брэнди перестала кричать — пирату удалось засунуть кляп ей в рот.
— Держи, — и он пихнул девочку в сторону Хэйзел. Та прижала рыдающую Брэнди к себе и пыталась ее успокоить. Стасси ухватила ее за одну ногу, Паоло за другую. Стинки взял на руки Дира. Пират подтолкнул Хэйзел в сторону капитанского мостика. Там она сразу увидела отца. Он был мертв, тело лежало в луже крови. Хэйзел чуть не выронила Брэнди, но девочка крепко вцепилась в нее. Вокруг было много убитых, она всех их хорошо знала. Штурман Барис и ответственный за груз Сиг, а вот мама Стинки, ее связали и забили в рот кляп, но глаза пылают гневом. Она заметила, что здесь же лежат связанные и с кляпами во рту все женщины. Капитана Лунда привязали к стулу. А над ними стояли пираты в форме, с оружием наперевес.
Их предводитель повернулся к капитану Лунду:
— Ты обманул нас, капитан. Неосторожно с твоей стороны. — Он растягивал слова с незнакомым акцентом.
— Я… хотел спасти детей.
— Бог спасает ваших детей, он передает их нам, у нас они вырастут в добродетели, — И предводитель улыбнулся такой жуткой улыбкой, что у Хэйзел внутри все заледенела
Капитан Лунд посмотрел на нее, потом на Стинки.
— Простите меня, — произнес он.
Пират ударил капитана прикладом по голове.
— Нечего болтать, старик. С нашими детьми могут разговаривать только наши люди, А ты еще очень пожалеешь о том, что обманул нас…
Он повернулся к своим людям.
— А теперь за работу. Проверьте этих неверных потаскушек, может, кто-то из них на что и сгодится.
Хэйзел лежала в пустой пассажирской кабине и пыталась успокоить сразу всех малышей. Дир еще не пришел до конца в себя, а она и не знала отчего, то ли от снотворного, то ли от удара по голове. Паоло тихонько скулил, Стасси засунула в рот ручку и яростно ее сосала. Брэнди отключилась, она похрапывала сквозь кляп во рту. Хэйзел хотелось вытащить этот несчастный кляп, но она боялась стоявшего у входного люка охранника. Она вообще всего боялась, только делала вид, что не боится, чтобы подбодрить малышей. Ведь она была единственной, кто у них остался, кто мог их приласкать и успокоить, если это вообще еще было возможно. Но как можно успокоить других, если ты сама вся как на иголках?
Она еще не могла поверить, что все это правда. Конечно, тело болит по-настоящему, есть она хочет по-настоящему, боится тоже по-настоящему, но неужели все, что она видела, происходило на самом деле? Женщины, ее тетки, которые опекали ее с тех пор, как умерла мать, их всех… она даже не знала, как выразить словами, что с ними сделали, а в конце концов всех убили. И бедный капитан Лунд… Она знала его всю жизнь, сколько себя помнит, такой мягкий, добрый человек… а они набили ему в рот языки, которые вырвали у женщин, а потом… и тоже убили в конце.
Паоло заскулил громче, пират у двери зарычал. Хэйзел погладила мальчика по спине.
— Успокойся, — прошептала она. — Хэйзел постарается больше об этом не думать, будет думать о малышах, она им нужна.
— Слушай внимательно наши правила, — сказал ей пират.
Хэйзел сидела на полу, на коленях у нее была Брэнди, остальные малыши сидели рядом.
— Смотри на меня, — прикрикнул он.
Хэйзел смотрела на малышей, потому что ее уже ударили по лицу за то, что, как они сказали, она уставилась на одного из пиратов. Сейчас она подняла глаза, голова при этом испуганно вжалась в плечи.
— Вот так, — продолжал пират. — Будешь смотреть, когда тебе приказывают и куда приказывают. А теперь слушай. И запоминай. Не смотреть на нас, если тебе не приказано. Не разговаривать. Ты, девчонка, можешь шептаться с малышами, но только если мы в этот момент не разговариваем. Будешь за ними
