Его секретарь открыла дверь без стука.
«Это Манн, – с надеждой подумал он. – Она наконец-то поймала его по телефону».
– Директор, вторая линия, – сказала она.
Алан почувствовал нехороший холодок в груди. Он глубоко вздохнул, вытер лоб и поднял трубку.
– Ты на защищенной линии? – поинтересовался Пэрис.
– Да, давай.
– Когда ты собирался рассказать мне, что у нас беглый пациент?
Алан слишком устал, чтобы спорить. Не было смысла спрашивать Пэриса, откуда он узнал об этом или сколько ему известно. Поэтому он выложил ему все, что знал.
– Кабинет Гарднера собирались обыскать в последнюю очередь, – подвел итог Алан. – Я жду звонка от Манна. Как только бы я узнал, что происходит, я предоставил бы тебе полный отчет.
– Манн тебе не позвонит, Алан. Он умер на операционном столе два часа назад.
Алан ничего не ответил. Он просто сидел в кресле, прижав к уху трубку, уставившись в экран невидящим взором.
«Умер… Генри умер на операционном столе…»
На мгновение эти слова засели у него в голове, а потом разлились по всему телу, словно медленно действующий яд. Генри Манн, его друг, умер.
– Как? – спросил Алан.
– Он отъезжал от здания, когда оно взорвалось.
Алану пришлось откашляться, прежде чем он смог что-то сказать.
– Что с ДеВиттом?
– Думаю, его похоронило под обломками. Алан, Манн видел бомбу. Он позвонил на автоответчик и оставил сообщение: «Ноутбук под потолком, подсоединен к электросети здания, С-4, с таймером, кабинет Гарднера». Взрывом его отрубило.
Генри лежит на операционном столе… Генри борется за жизнь…
Алан отогнал видение.
«Оплакивать будем потом».
Алан выпрямился на стуле, медленно вздохнул.
– Сейчас журналисты развивают версию с терактом, и именно ее мы собираемся поддержать, – продолжал директор. – В наш офис в Сан-Диего постоянно поступают звонки от террористических организаций, которые хотят взять на себя ответственность за произошедшее. Нам пришлось эвакуировать большую часть федеральных зданий. Пускай сосредоточатся на этом и привяжут взрыв к какой-нибудь группе со Среднего Запада.
– Кто работает на месте взрыва?
– Марк Грейсмит из отделения по взрывам. Он работал в «Пан-Америкэн» и в Оклахоме. Алан, чтобы попасть внутрь, Манн должен был получить от тебя коды доступа.
– Я дал ему два кода, общий и личный код Гарднера. – Алан подумал секунду. – Должно быть, все дело в коде Гарднера, пациент не мог знать общий код.
– Вот об этом я и думаю. Как же он, черт побери, попал туда?
– Хотелось бы знать.
– Но зачем взрывать здание?
– Так он получает сигнал, что мы узнали, что с Гарднером нечисто и что произошел взлом системы безопасности. Теперь он знает, что мы его ищем.
Алан буквально упал на стул. Просто кошмар!
– Нам нет необходимости долго искать. Взрывник из Сан-Диего, наш пациент, переехал на восточное побережье, в Марблхед, штат Массачусетс. Две мертвые семьи и один взрыв дома. Завтра утром совещание, в одиннадцать ровно. Ты религиозен, Алан?
– Когда требуется.
– Тогда, возможно, ты захочешь попросить у парня наверху несколько внеплановых одолжений. Потому что нам понадобится настоящее чудо.
Глава 21
Майк Абрамс сидел в тени на заднем дворике. Боковым зрением он видел Джека, вышагивающего по траве. Вдали урчала газонокосилка.
Майк знал, что лучшим решением было бы заставить Джека выложить карты. Но его так просто не расколешь. Нет гарантии, что, даже успокоившись, он заговорит. Джек терпеть не мог говорить о себе. Его настоящие чувства и мысли были словно закрыты стеной. А если он все-таки говорил, то слова были выверены, чтобы никто – не приведи боже! – не смог заглянуть ему в душу. Единственным человеком, у которого был доступ в этот секретный мир, была Аманда.
Многим людям в той или иной степени присуща эта черта, всем приходится бороться с прошлым. Но скрытность Джека была буквально патологической.
– Сколько это еще займет времени?
Майк поднял голову. Джек стоял в паре метров от него, вглядываясь в окно спальни.
– Не знаю, – ответил Майк.
– Они перевернут спальню вверх дном. Что они, мать твою, ищут?
– Я не знаю, – повторил Майк.
На самом деле, похоже, Джека беспокоило не это. Но спрашивать было бесполезно, поэтому Майк просто ждал. Ответ пришел десять минут спустя.
– Ящика нет, – сообщил Джек.
– Какого ящика?
Джек не ответил. Майк подождал. Справа за сетчатым забором соседский мальчик играл теннисным мячиком с черным щенком. Он несколько минут наблюдал за ним, пока Джек снова не заговорил.
– Он был на чердаке. Сукин сын спер его.
– Что было в ящике? – поинтересовался Майк.
– Мой свадебный альбом, фотографии, свидетельство о смерти. Ее наволочка, она до сих пор пахнет Амандой… – Джек замолк.
Майк ждал. Не стоило вытягивать из него слова. Его можно было ударить фактами, чтобы продраться сквозь упрямство и чересчур прямолинейные подходы к решению проблем, но следовало подождать, чтобы он пришел сам.
– Там был дневник, – добавил Джек.
«Дневник?» – удивленно подумал Майк.
– И как давно ты его ведешь?
– Я не веду дневник.
– Ты не хочешь мне сказать?
Джек повернулся к Майку.
– Это дневник из Оушн-Пойнт.
Майк обрадовался, что на нем были солнцезащитные очки. В противном случае Джек мог бы заметить в его глазах страх и удивление.
– Этот дневник… – начал Майк. – Психиатры заставили тебя вести его? Это было частью лечения?
Джек кивнул. Он отвернулся и быстро заморгал, как человек, который пытается как-то воспринять ужасные новости.
– Что в нем было?
Джек выглядел совсем больным.
– Все.
Майк знал историю Джека, был осведомлен о некоторых личных моментах, скрытых от посторонних. Он смотрел на дорогу и думал. Все те мысли Джека теперь попали в руки психопата. Если Песочный человек захочет поделиться частью из них с газетчиками…
Майк поежился. Внезапно ему перехотелось думать.
Резко, словно выстрел, хлопнула задняя дверь. Агент Роджер Симпсон, высокий мужчина со светлым ежиком волос, сбежал по ступенькам и направился к ним.
