созданные иллюзии, которыми вы себя тешите, будут уничтожены. Или вы решили снова упаковать вещи и начать новую жизнь в другом городе?
– Со мной работают люди, некоторые лучшие…
– То, чем вы занимаетесь, называется игрой в догонялки. Я видел ваши потуги, у старшеклассника, который пытается разобрать лампу, и то более тонкий подход к задаче.
– Почему вы прячетесь от федералов?
– Не от ФБР.
– Тогда от кого?
– От тех же сил, которые хотят уничтожить вас.
Джек ждал продолжения. В душной комнате отчетливо слышался стрекот сверчков.
– Расскажите мне что-нибудь полезное, – попросил Джек.
Флетчер ничего не ответил, просто смотрел на него бездонными черными глазами.
Секунду спустя он вышел. Джек увидел, как его тень замерла у задней двери.
– Ищите в Сан-Диего, – посоветовал Флетчер.
– Сан-Диего – город большой. Можно конкретнее?
– Аманда была такая красивая: Она принадлежала к тому редкому типу людей, которые прекрасны как душой, так и телом. Эта новая женщина, которую вы используете, чтобы заглушить боль… А вдруг с ней что-нибудь случится? Куда вы подадитесь на этот раз, чтобы восстановить рассудок? Что сделаете, чтобы залатать дыру в сердце?
Где-то в темноте дверь открылась и захлопнулась. Джек остался в удушливой темноте. Снова один.
Глава 27
Алан стоял перед дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен». Он быстро ввел код доступа. Четыре чашки кофе, которые он опрокинул в половине пятого утра, жгли желудок огнем. Он повернул ручку и вступил в царство центра стратегических операций ФБР.
Центр представлял собой четыре комнаты без окон, разделенные толстыми стеклянными панелями. Алан прошел в дальнюю комнату слева. Это было командное помещение. Директор Харрисон Пэрис внимательно изучал брошюру в красной обложке, лежащую на коленях. У него за спиной к стенам были прикреплены пять телевизоров, у которых был выключен звук. Они показывали разные каналы новостей, где репортаж шел об одном событии – взрыве в Сан-Диего.
Харрисон Пэрис не поднял глаза, когда открылась дверь. Как всегда, этот человек выглядел словно только что из магазина. Его бежевый костюм, сделанный на заказ, белая рубашка и неброский синий галстук были идеально отутюжены. Ни одной лишней складки или шва. Седые волосы были зачесаны на правую сторону, а усы с сильной проседью аккуратно подстрижены. Черные начищенные ботинки отражали яркий свет верхнего освещения.
Алан сел слева от Пэриса, положил на стол документы и закинул ногу на ногу. Пэрис не отрывался от чтения.
– Сначала полиция проникает в дом. Они находят человека, привязанного к кровати, живого. Жена и дети этого человека жестоко убиты. Десять минут спустя взрывается бомба на основе С-4.
Алан подпер локтем голову и закрыл глаза. Пэрис продолжал читать.
– Вторая семья была уничтожена тем же способом. На этот раз в полиции подготовились. Они вызвали саперов. Саперы нашли ноутбук, подсоединенный к телефонной линии. Один звонок, и четыре блока семтекса разнесли бы городок. К счастью для нас, бомба дала сбой.
Преодолевая усталость, Алан вспомнил последние слова Манна. Та же конструкция бомбы, те же элементы.
– Модель и марка ноутбука из того дома совпадает с тем, с помощью которого взорвали наш исследовательский комплекс, – сообщил Пэрис. – Более того, эти ноутбуки принадлежали нам. Они хранились в этом здании.
«О боже…»
Алан открыл глаза и откинулся на стуле.
– Как он получил доступ? Мы знаем?
– Это, без сомнения, самый интересный вопрос.
– Мы имеем представление, что еще он мог взять?
– Угадай, откуда взялся семтекс.
Алан подался вперед.
– Что там делала взрывчатка?
– Мы работали с компанией, которая разрабатывала маркер для пластичного взрывчатого вещества. Смысл в том, чтобы при взрыве бомбы этот маркер был виден и мы могли бы проследить взрывчатку до владельца. – Пэрис сделал глубокий вдох и продолжил: – Марк Грейсмит из нашего отделения по взрывам обнаружил маркер в семтексе и остатках С-4 из первого дома. Теперь он в Сан-Диего занимается остатками взрывчатки из исследовательского здания.
– Он связал эти события, – подытожил Алан. – Кто еще в курсе?
Он всех расспрашивает, хочет узнать, что происходило в здании, но постоянно натыкается на стену. У меня там есть люди, которые помешают ему… Что-то не так, Алан?
– Ты знаком с Марком?
– Нет.
– А я знаком. Он работал с нами над делом о серийном взрывателе.
– И что?
– Это очень упорный сукин сын. Его прозвали Бульдогом. Если он во что-то вцепится, то уже не отпустит.
– Я бы так не беспокоился. У него вот-вот должны забрать это Дело.
– Это не означает, что он прекратит искать.
– Ты рассказываешь мне, как делать работу?
– Я просто предупреждаю, что надо быть осторожнее. Марк очень умен.
– Я возглавляю ЦРУ уже восемь лет, Алан, и знаю, как проводить секретные операции.
Алан не хотел углубляться в эту тему. У Пэриса была своя манера решать вопросы. Он редко прислушивался к мнению подчиненных.
– Я так понимаю, что ты нашел… – Пэрис бросил взгляд на заметки, – троянскую программу, которая позволяет пациенту обходить систему безопасности и входить в базу.
– Именно. Она уже сидит там какое-то время. Если он снова попытается попасть в систему, мы будем об этом оповещены. Если он там пробудет достаточно долго, мы его выследим.
– Что он искал?
– По всей видимости, его очень заинтересовала информация по «Грейвз».
– «Грейвз»?
– «Грейвз Реабилитейшн». Это был приют для детей в городе Гарвард, штат Массачусетс. У них… были определенные проблемы.
– Какие именно?
Алан глубоко вздохнул.
– Подростки, большая часть из которых была с психическими отклонениями и для которых не подходили обычные методы лечения, высылались в «Грейвз». Можно сказать, худшие из худших. Обычно мы посылаем пациентов на клинические исследования новых препаратов, но в «Грейвз»… Доктора получали хорошие откаты от ведущих фармацевтических компаний за клинические исследования. Эти доктора изменяли диагностические критерии пациента и давали им непредусмотренные препараты. А еще они изменяли личные дела пациентов. Ты знаешь, что такое «Полл-Ричардсон»?
– Крупная фармацевтическая компания.
– Мультимиллионная компания. У них был новейший антипсихотический препарат диаплекс. Они испытывали его в «Грейвз», хотя большей части пациентов подобные препараты не требовались. Они все пережили кататонию и потерю памяти. Это в лучшем случае. У других было мозговое кровотечение. Несколько человек покончили жизнь самоубийством. У всех пациентов развились неоперабельные мозговые опухоли. Это… это была катастрофа!
