Джек напрягся.
– Как я узнал? – спросил Флетчер. – Я многое почерпнул из вашей медицинской карты. Вы сейчас на таблетках?
– Нет.
– Уверены? Из того, что я видел, складывается впечатление, что вы стали педантом.
Джек почувствовал, как гнев его снова проснулся. Кожа начала гореть. Он не хотел говорить о прошлом.
– Я хочу поговорить о связи Песочного человека с Сан-Диего, – ответил он.
– Чего вы хотите, так это избежать неизбежного. Я помню то, что не хочу помнить. Я не могу забыть то, что хочу забыть.
– До свидания, Флетчер.
– Вы нашли надпись на руке?
– Да.
– Имя?
– Да.
– Габриель?
Джек выпрямился.
«Он знает Песочного человека!»
Флетчер смотрел на него не мигая. Тьма во тьме.
– Фамилия Ларуш, если память мне не изменяет, – добавил Флетчер.
– Откуда вы его знаете?
Флетчер отпил вина.
– Доверие важно в любых отношениях, вы согласны?
– В смысле?
– Если верить СМИ, вы психопат.
– Вы не производите впечатления человека, который слушает репортеров.
– Это так, – согласился Флетчер. – Я больше люблю самостоятельно рассматривать шрамы. И все-таки, так ли это?
Джек посмотрел направо, на ряд домов вдоль залива. Он увидел третью семью, которая посещала его в снах каждую ночь. Они были всего в нескольких днях, возможно, часах от смерти. Он увидел Тейлор с завтрашним выпуском газеты. Она читает свежие новости, и в ее представлении неясный образ Джека превращается в четкое изображение человека, которого она больше не узнает и не любит.
Он посмотрел на Флетчера, который глядел на него бесстрастным взглядом. В этих черных загадочных глазах был ключ к поимке Песочного человека и к спасению.
Следующая семья…
– Семья номер три ждет вашего ответа, – сказал Флетчер.
– Что вы хотите знать?
Глава 31
– Чарлз Слэвин… – начал Флетчер, рассматривая бокал с вином, словно где-то в бордовой жидкости была спрятана разгадка. – Школу не закончил, родился и вырос в северной части Вермонта. Неграмотный душевнобольной. Жил в трейлере с матерью, которая любила дешевый виски и еще более дешевых мужчин.
Джек оперся спиной на угол ограды. Небо стало светло-серым, температура резко упала. Приближался шторм.
– Странно, что Песочный человек подкинул газетчикам такого неудачника. Почему не использовать Майлза Гамильтона? Он определенно более привлекателен, чем безработный автомеханик со склонностью к расчленению маленьких мальчиков.
– Не знаю.
– Я думаю, что знаете. И я считаю, что если подожду достаточно долго, то прочту об этом в газетах вместе со всей Новой Англией. Ваша девушка на вас еще косо не смотрит?
Пронзительный взгляд Флетчера заставил Джека поежиться.
– Был один мальчик, убежавший из сарая Слэвина, – продолжал Флетчер. – Восьмилетний пацан по имени Даррен Нигро. Какой-то турист проходил в двадцати километрах от дома Слэвина и обнаружил дрожащего мальчика в одних лишь пропитанных кровью трусах с изображением Супермена на поясе.
Джек глубоко вздохнул.
– Так и есть.
– Похоже, Чаки поработал над ним основательно. Применил дрель, даже отрезал три пальца на руке. Удивительно, что с такими серьезными ранами мальчик не истек кровью в лесу.
– Слэвин прижег их паяльной лампой, – сказал Джек.
– Откуда вы знаете, что это была паяльная лампа?
– Потому что Слэвин снял это на видео.
– А, дайте-ка я догадаюсь… Он хранил эти садомазохистские записи возле кровати – возможно, на полочке у изголовья. Стирал одежду мальчиков, гладил ее и развешивал на милых плечиках в шкафу.
Его проницательность была поразительной.
– Откуда вы узнали? – удивился Джек.
– Повороты садомазохистских фантазий, особенно те, что касаются детей, так же предсказуемы, как времена года, – ответил Флетчер. – Вы говорили с этим мальчиком?
– Пытался.
– Он отвечал?
– Не словами.
– Каталепсия?
– Что-то вроде того. Он реагировал, когда его касалась мать.
– Что происходило?
– Он кричал… – ответил Джек и вспомнил тот день в больнице так же четко и ясно, словно это было вчера. Воспоминания нахлынули на него, грозя утопить.
– Вы вытащили мать в коридор и назвали ей имя хорошего психиатра?
– Нет.
– Почему нет? Любой цивилизованный человек так бы и поступил.
– Я знал, что никакая терапия, никакие таблетки, любовь семьи или друзей не смогут стереть то, что он пережил в сарае. Ему достаточно будет просто посмотреть на руку без пальцев или на свои шрамы, чтобы вспомнить все те ужасы.
– И в тот момент вы решили выследить человека, который мучил и убивал этих мальчиков.
– Нет.
– Но вы думали об этом. Это единственное логическое объяснение того, что вы в одиночку отправились в сарай.
– Я этого не говорил.
– Чарлз Слэвин был конченым, профессиональным неудачником, человеком, боявшимся собственной тени. Когда вы вошли в сарай, он не напал на вас. Не было никакой борьбы. Он увидел вас, вооруженного пистолетом, испугался и взмолился о пощаде.
Джек не мог отвести взгляда от странных черных глаз, которые пронизывали его, как пули из обреза, словно Флетчер его гипнотизировал. Джек ощущал странное чувство – нечто вроде связи с сидевшим напротив него бывшим криминалистом, человеком, который разделял его взгляд на темную сторону человеческой природы.
– Там вы нашли трех мальчиков, запертых в собачьих клетках. Они кричали, не так ли? Они кричали, потому что Чаки в соседней комнате работал над четвертым. Вы вошли в комнату, увидели мальчиков и услышали крик четвертого. Вы видели Даррена Нигро без пальцев на больничной койке, уже больше не мальчика, даже не человека. И тогда вы решили, что никакого суда не будет, что вы свершите правосудие прямо там. Поэтому вы спрятали пистолет и взяли молоток. Пистолет не смог бы утолить жажду возмездия, правда? Для этого нужны были руки и воображение. В мозгу Джека росли гнев и страх. Он попытался
