— После того как уложу вещи.
— Ты едешь в Лондон?
— Шанс слишком хорош, чтобы упустить его.
У Дарби упало сердце.
Куп взял высокий стакан для коктейля, стоявший на большом квадратном «пароходном» чемодане.
— Хочешь выпить? — поинтересовался он. — В кухне есть бутылка ирландского виски «Миддлтон».
Дарби не ответила.
Куп осторожно опустился в коричневое кожаное кресло.
— Не смотри на меня так, — попросил он. — Я не хотел тебя обидеть. А ничего не говорил, потому что боялся, что ты заставишь меня передумать.
Лицо у нее вспыхнуло.
— Когда ты уезжаешь?
— Сегодня вечером.
Дарби не знала, куда девать руки.
— Самолет улетает поздно ночью, а прибывает рано утром, — пояснил он.
— С чего вдруг такая спешка?
— Я срочно понадобился им для участия в проекте по разработке новой технологии снятия отпечатков пальцев.
— Не вешай мне лапшу на уши.
— Сколько раз я должен тебе повторять, что не знаю, кем были эти молодые женщины?
— Откуда ты знаешь, что они были молоды?
— Фрэнк обожал молоденьких.
— Откуда ты знаешь, что они были связаны с Салливаном?
— Это уже начинает походить на перекрестный допрос. В таком случае, может быть, мне лучше пригласить своего адвоката?
— Не знаю, Куп. Ты совершил что-то незаконное?
Он покачал головой и вздохнул, потом сделал глоток виски, скрестил ноги и облокотился на правый подлокотник кресла.
— Ты всегда укладываешь вещи в темноте?
— Оливия заснула, — огрызнулся он.
— Когда я звонила в дверь, то видела, как ты выскакивал из гостиной.
— Я шел за племянницей. Она заснула прямо на полу. Ты позвонила в тот момент, когда я хотел переложить ее в кровать.
— Ты никогда не умел лгать, Куп.
— Ты проделала такой долгий путь только для того, чтобы оскорблять меня?
— Нет, я приехала, чтобы попытаться хоть немного вправить тебе мозги. Комиссар взяла тебя на прицел. Она думает, что ты что-то скрываешь. И я такого же мнения.
— Извини, но я ничем не могу тебе помочь.
— И это все?
— Это все.
— Пожалуй, мне не остается ничего другого, как пожелать тебе счастливого пути.
— Нет, правда, я собирался позвонить тебе позже, пригласить на ужин и поговорить о работе.
— И когда мы с тобой сидели бы в ресторане, мне было бы труднее закатить сцену.
— Извини, Дарб. Я не умею говорить «прощай».
— А кто умеет?
— Ты, — парировал он. — Ничто не в силах пробить твою упрямую ирландскую броню.
«Это неправда, Куп. Тебе удалось пробить ее, несмотря на все мои усилия».
— Выпей со мной, — попросил он. — Возьми стакан в кухне. Ты знаешь, где они стоят.
— Мне нужно бежать.
— Работа, всегда только работа. — Куп положил ноги на кофейный столик и поудобнее устроился в кресле. — Как говорят в таких случаях? Горбатого могила исправит?
Дарби сделала глубокий вдох. Она хотела, чтобы в голосе ее не прозвучала обида. По крайней мере, она хотела сгладить острые углы. Она остановилась перед его креслом, наклонилась и уперлась руками в подлокотники.
— Я очень рада за тебя, Куп.
— Спасибо.
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже. — Он отпил большой глоток. — Ты…
— Что?
— Ты… была моим лучшим другом, — дрогнувшим голосом сказал Куп. — Самым лучшим.
Дарби выдавила из себя улыбку, наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Ее правая рука скользнула ему за спину.
— Прежде чем я уйду, — сказала она, вытаскивая у него из-за пояса пистолет, — ты не мог бы рассказать мне, почему нянчишь ребенка с пистолетом наголо?
Дарби опустилась на кожаный диван в полуметре от кресла, в котором сидел Куп, и повертела в руках его «глок».
— А серийный номер-то спилен. Классная работа! — заметила она. — Ты сам до этого додумался? Или кто-то презентовал тебе эту паленую пушку?
Куп не ответил.
Зазвонил ее телефон. Дарби проигнорировала его и продолжила:
— Мишель Бакстер исчезла.
— Она уехала из города.
— А ты откуда знаешь?
— Потому что сегодня утром, после нашего с тобой разговора, я сходил к банкомату и вернулся к ней. Я дал ей немного денег на дорогу и помог собрать вещи.
— Потому что ты знаешь человека, с которым она разговаривала, верно?
Он снова ничего не ответил.
— Сегодня, вернувшись в лабораторию, я зашла к тебе в кабинет, — сказала Дарби. — И заодно проверила базу отпечатков пальцев. Пальчики с обертки никотиновой жевательной резинки вернулись опознанными. Его зовут Джек Кинг.
— Знаю. Все это время я считал его мертвым.
— Когда ты понял, что он жив?
— Когда увидел его разговаривающим с Бакстер на другой стороне улицы, — ответил Куп. — Этот парень… Он — воплощение зла в чистом виде. Век бы его не видеть!
— И поэтому ты не позвонил мне? Потому что не хотел, чтобы я наткнулась на него?
— Угу.
— Откуда ты его знаешь?
Куп громко вздохнул и переложил Оливию себе на колени. Малышка пошевелилась, и ее крошечные ручки сжались в кулачки.
— Помнишь, каково это? — поинтересовался он.
— Каково что?
— Быть такой вот маленькой, — ответил он, гладя девочку по мягким, пушистым волосикам. — Это лучшая пора жизни, когда ты чист и невинен, как агнец. А в нашем возрасте на ум приходят лишь потери и шрамы.
