— Если бы моего сына убедили жениться, а главное — отказаться от мысли о новой экспедиции, — я был бы невероятно благодарен. И его жена могла бы рассчитывать на очень щедрый свадебный подарок от благодарного отца.
Можно было не сомневаться в смысле этого заявления — он пытался подкупить ее, с тем, чтобы она стала женой его сына.
— И не думайте, что он окажется недостойным мужем, — продолжал граф. — В книге содержится достаточно доказательств того, что…
Не дав ему закончить, Нелл вскочила на ноги.
— Бога ради, сэр! Неужели вы действительно не понимаете, не видите достоинств вашего сына? Вы должны гордиться им! Он мог вырасти дурным человеком, невежей, подлецом, мог стать игроком или пьяницей. Мог наделать долгов, тратить деньги на недостойных женщин. А он вносит вклад в сокровищницу человеческих знаний! Его призвание благородно и заслуживает уважения. Уверена, многие вам завидуют, потому что ваш сын — человек необыкновенный, выдающийся, потому что они по достоинству ценят его труды, а не считают его, как вы, ни на что не способным неудачником!
А что касается его женитьбы, вам нет нужды подкупать женщину, которая захотела бы стать его женой. При его уме, талантах и отваге он еще очень красив и благороден, он истинный джентльмен — и можете не сомневаться, что такой человек олицетворяет мечту каждой женщины.
Граф побагровел, будто его вот-вот хватит удар, но она была рада, что все ему высказала, а там — что будет! Пусть он выгонит ее из поместья, пусть хоть вызовет магистрат!
— Что вы себе позволяете! — переведя дух, вскричал он. — Как вы смеете меня поносить! Хоть вы и герцогская дочь, вы все равно не имеете права разговаривать в таком тоне с графом Грэнширом!
— Может быть, но кто-то должен был вам это сказать! — Схватив обе книги со стола, она решительно направилась к двери. — Если вам угодно, чтобы я уехала, я сделаю это с радостью!
У дверей она в последний раз повернулась к нему:
— И если когда-нибудь судьба подарит мне детей, милорд, надеюсь, у меня хватит ума и сердца, чтобы поддерживать их, а не подавлять и ограничивать, как вы! Я буду всем сердцем любить их, чего заслуживает каждый ребенок, даже если он интересуется пауками и змеями… Хотела бы я…
«Иметь хотя бы один шанс стать женой вашего сына!»
Слезы негодования, ярости и отвращения душили ее, поэтому больше она ничего не сказала и стремительно вышла.
Яд аранеоморфных пауков Phoneutria nigriventer очень силен, но не всегда смертелен. Однако он может вызывать у мужчин длительное и очень интенсивное половое возбуждение, что сначала доставляет удовольствие, но в результате может привести к неизлечимой импотенции.
Услышав приближающиеся шаги слуг, Нелл скрылась в первой попавшейся комнате.
Она очутилась в огромном бальном зале, с зеркалами в простенках и до блеска натертым паркетом, с укутанными марлей канделябрами, похожими на огромные гнезда диковинных птиц, и высокими французскими окнами, открывающими доступ на террасу. Она быстро миновала его и сбежала с террасы в парк.
Смахивая слезы, она не обратила внимания на мрачнеющее небо и холодный ветер и незаметно для себя оказалась у дальней изгороди. Легко перескочив канаву, она направилась к лаборатории лорда Бромвелла, где ей никто не помешает и она сможет собраться с мыслями и обдумать свои дальнейшие шаги.
Там она и оставит хозяину лаборатории прощальную записку.
После того, что она наговорила графу, он, конечно, потребует, чтобы она немедленно покинула поместье.
Войдя в лабораторию, она положила книги на стойку буфета, разожгла в камине огонь и без сил рухнула на стул. Неудивительно, что лорд Бромвелл устроил свою лабораторию так далеко от дома!
Дверь скрипнула, и она быстро обернулась, ожидая увидеть Биллингса или Брута, но никак не лорда Бромвелла!
Он испуганно кинулся к ней:
— Миледи, что случилось? Я видел, как вы выбежали из дома…
Его появление так ее обрадовало, что она живо вскочила на ноги, но сразу поникла. Что он скажет, узнав о ее ссоре с графом?
Помедлив, она решила ничего не скрывать:
— У меня произошел очень неприятный разговор с вашим отцом.
— Ах, всего-то! Пожалуйста, садитесь, а я пока приготовлю чай. Не стоит из-за этого расстраиваться, — успокоил он ее, наливая воду в закопченный чайник. — Он человек очень упрямый и самоуверенный, но, уверяю вас, на дочь герцога он не будет долго сердиться.
Может быть, но только она не дочь герцога!
А хуже всего, со стыдом подумала она, что она с трудом отказалась от искушения согласиться на предложение графа, не очень думая о последствиях.
— Но все же скажите мне, из-за чего вы повздорили? — садясь напротив, спросил лорд Бромвелл.
— Милорд, известно ли вам, как мечтает ваш отец видеть вас женатым?
Я знаю, что это главная цель его жизни и что он готов на многое — с моей помощью или без нее, — помрачнев, ответил лорд Бромвелл. — За сколько он пытается продать меня на этот раз? Кажется, до отплытия я стоил пять тысяч фунтов. Полагаю теперь, когда я стал знаменитым, он немного снизил цену. Или в расчете на быструю продажу, чтобы можно было уже на балу сообщить о нашей помолвке.
— Как может он так поступать?! — негодующе воскликнула она. — Неужели он так низко оценивает достоинства своего сына, что считает нужным платить женщине, которая за вас выйдет!
— Что делать? Взгляды у него отсталые, а я с детства его разочаровывал. Он по-прежнему воспринимает меня слабым и болезненным ребенком со странными увлечениями, который может в любой момент умереть.
— Это не оправдывает его обращение с вами.
— Да, не оправдывает, но объясняет.
Она пожалела о своей вспышке. Видимо, лорду Бромвеллу защитники не нужны.
— Боюсь, я слишком накричала на него и вышла из библиотеки, не дожидаясь, чтобы он меня простил.
Лорд Бромвелл был так поражен; что не заметил, как закипела вода в чайнике.
— Вы выговорили ему?!
— Да, и думаю, он потребует, чтобы я уехала.
Лорд Бромвелл задумался.
— Не обязательно. Он вспыхивает так же быстро, как и отходит от гнева. Из этого следует, что он не склонен к серьезным размышлениям и редко бывает угрюмым, зато никогда не знаешь, чего от него ожидать. К счастью, поскольку вы дочь герцога, думаю, скорее всего, он сделает вид, что между вами ничего не произошло.
Сочувственно улыбнувшись ей, он снял котелок и стал заваривать чай с той размеренной методичностью, которую, по-видимому, вносил в свои научные занятия, благодаря чему добился такой славы.
Увидев на буфете книги, а сверху лежала книга Дианы Вестоувер, он остановился.
— Вы читали много книг Дианы? На мой взгляд, они весьма интересны, — заметил он, наливая кипяток
