— У вас еще будет время на это после церемонии, — с доброй улыбкой произнес священник.
— Можете не сомневаться, мы воспользуемся этой возможностью.
Священник начал произносить слова брачной клятвы. Катрин смахнула слезу: она была так рада, что ее дочь вновь обрела счастье с человеком, который любит ее больше всего на свете…
Сюзан попросила повариху приготовить обед попроще. Столовую озарял свет свечей, создававший необычную атмосферу. В бокалах с шампанским позвякивал лед, а свадебный торт, заказанный Сюзан у знаменитого кондитера, был выше всяких похвал.
А потом… Потом Этьен увлек Сюзан за собой в кабинет, посадил ее на диван и надел ей на безымянный палец кольцо с великолепным бриллиантом.
— Отныне мы вместе, — сказал он. — Навсегда.
Ее глаза наполнились слезами. Она была не в силах вымолвить ни слова от переполнявших ее чувств.
— Осталось еще кое-что. — Этьен отпер ящик стола, достал из него какую-то бумагу и передал ей. — Прочитай.
— Что это?
— Дарственная.
«Согласно установленным юридическим нормам и процедурам, Сюзан Косма получает в свою полную собственность третью долю акций, ранее переданных Майклом Маклейном в распоряжение Этьена Косма», — прочитала вслух Сюзан.
— Они всегда были твоими, — мягко сказал Этьен. — Просто я оформил все официально.
Сюзан почувствовала, что больше не может сдерживать слезы.
— Я люблю тебя. — Банальные слова, но шли они от самого сердца. — И никогда не переставала любить.
Этьен прижал ее к груди.
— Знаю.
Он поцеловал ее, подхватил на руки и понес в спальню.
— Какие лошади тебе больше нравятся: гнедые или вороные?
Вопрос застал Сюзан врасплох. Она вообще как-то не задумывалась о лошадях. Есть, в конце концов, дела поважнее. Предстоящий им второй медовый месяц, например. Где они его проведут?
И потом, почему такой ограниченный выбор: гнедые или вороные? Может, ей больше нравятся серые в яблоках?
— Почему ты спрашиваешь?
Сюзан зевнула и заложила руки за голову. Как здорово прекрасным солнечным утром нежиться в постели, зная, что впереди еще один день, полный любви!
Она не помнила, чтобы когда-нибудь до этого Этьен был к ней столь внимателен. Справедливости ради приходилось признать, что всегда, даже во время их вынужденного совместного проживания под одной крышей для выполнения условий Майкла Маклейна, Этьен не упускал из виду ни одну мелочь, если она касалась ее. Но за последние несколько дней он, казалось, готов был неотступно следовать за ней.
Он даже несколько раз в день звонил ей с работы, чтобы узнать, как она.
— Я люблю тебя, — неизменно говорил он в конце разговора.
— И я люблю тебя, — откликалась Сюзан. Все это время Сюзан готовилась к поездке за границу. Она предложила Этьену устроить второй медовый месяц, и он горячо поддержал эту мысль. Сказал, что сам все организует, и просил ее ни о чем не беспокоиться.
За эти дни она лишь один раз появилась на работе, да и то, чтобы провести совещание и передать дела на время ее отсутствия. Сколько времени ее не будет в городе, Сюзан и сама не знала. Этьен считал, что не стоит ограничивать медовый месяц определенным сроком, ведь именно любовь, в конце концов, главное в их жизни. С чем, с чем, а с этим Сюзан не спорила.
Она успела пройтись по магазинам, накупила новых костюмов и платьев, приобрела модные бикини — ведь не в Арктику же они поедут! — и теперь с нетерпением ожидала дня отъезда.
И вот этот день наступил. Сегодня, подумала Сюзан, сегодня мы полетим… Она еще не знала куда. Знала лишь, что Этьен уже заказал билеты, а самолет отправляется то ли в семь, то ли в половине восьмого вечера.
И вдруг именно сегодня Этьен ни с того ни с сего завел речь о лошадях. С чего бы это вдруг? — подумала она, включая кофеварку. Этьен сидел за столом, стоявшим посреди кухни. Украдкой он смотрел на нее влюбленными глазами, но старался не подавать виду, что любовь сводит его с ума. Когда Сюзан бросала на него взгляд, он принимал сосредоточенный, невозмутимый вид, изображал, что выуживает апельсиновые зернышки из стакана с соком или вдруг принимался намазывать густым слоем джема тост.
— Кофе готов! — провозгласила Сюзан и поставила ему одну чашечку. Другую взяла себе и сделала глоток. — Так я не поняла, что там насчет лошадей?
— Увидишь, — загадочно ответил Этьен.
Сразу после завтрака они отправились в березовую рощу, примыкавшую к поместью и входившую во владения Этьена. Оставив машину у развилки, они вышли и направились к опушке. Здесь Сюзан была впервые. Вокруг не было ни души, но тропинка была утоптанная, да и Этьен шел уверенным шагом, явно зная, куда направляется.
В конце концов, ему видней, решила Сюзан, пробираясь вслед за ним сквозь густой кустарник.
Этьен вдруг резко остановился.
— Подожди меня здесь, — произнес он и, не дожидаясь ее реакции, направился куда-то, скрывшись за деревьями.
Сюзан не знала, что и думать. Его шаги затихли в отдалении. Ей показалось, что она слышала, как он что-то сказал, но не ей — ему ответил мужчина. Затем раздался скрип, послышались шаги, и еще через минуту Этьен вырос перед ней.
— Закрой глаза, — заговорщическим тоном произнес он.
Сюзан была в полном недоумении, но повиновалась.
Она услышала шорох прошлогодних листьев под его и еще чьими-то ногами! Или ей показалось?
Что-то мягкое ткнулось ей в лоб. Собака? Да нет, таких больших собак не бывает.
— Можешь открывать! — услышала Сюзан голос Этьена.
Лошади!
Вороной и гнедой жеребцы стояли перед ней. Этьен привел их под уздцы, и они стояли перед ней все трое: Пегас (так звали гнедого коня), Мунлайт (это вороной) и Этьен. Гривы их трепал ветер, волосы Этьена тоже развевались. Он похлопал вороного по спине. — Ну как, нравится?
От восторга Сюзан потеряла дар речи. В далеком детстве у нее была своя лошадь. Линии, так ее звали. Они не чаяли друг в друге души. Отец не разрешал Сюзан скакать во весь опор. Ей и самой нравилось неспешно ехать по лесу верхом, чувствовать себя такой большой, чуть ли не выше деревьев, размышлять о своем. Они часто вот так ездили с отцом и болтали. Он рассказывал ей про свою работу.
Но как-то раз с Линии случилось нечто странное. То ли жара так на нее подействовала, то ли Сюзан чем-то ей не угодила, но где-то в самой гуще леса она скинула ее, да так, что она вся вымазалась в грязи и едва не угодила в овраг. Поднявшись наконец с земли, Сюзан обнаружила, что одежда превратилась в лохмотья, а колено нестерпимо болит.
К счастью, в этой поездке ее тоже сопровождал отец. Он не успел далеко уехать. Слабым голосом она позвала его, он тут же вернулся и, засучив брючину, осмотрел ее ногу. Его диагноз позже подтвердил врач: перелом! Сюзан уже забыла, как ее тогда доставили в больницу, но твердо знала одно: с тех пор, как она ни упрашивала отца, больше на лошадь ей сесть не удалось.
Прошло время, Сюзан повзрослела. Теперь при желании она могла завести себе целую конюшню, да все было недосуг.
Как-то, еще до того, как они с Этьеном поженились, она рассказала ему об этом случае. И вот, оказывается, он ничего не забыл.
— Боже, он прелестен! — сказала Сюзан, показывая на вороного.
