Голос женский, мягкий и сексуальный. Чарли обернулся и заглянул в переулок. В тени различалась женщина — она подпирала стену. В переливчатом трико или чем-то вроде: ртутный фонарь на другом конце переулка очерчивал серебристые контуры ее фигуры. На загривке у Чарли волосы встали дыбом, но и напряжение в паху он тоже ощутил. Это его район, здесь уличные шлюхи подзывают его с двенадцати лет, но теперь он впервые остановился, а не просто помахал и улыбнулся.
— Эй, — сказал Чарли. У него кружилась голова — будто он напился или удолбался: наверное, от долгого массажа все токсины вырвались на волю. Чтобы не грохнуться, пришлось опереться на трость.
Женщина сделала шаг, и фонарь высветил ее четче, подчеркнув выдающиеся изгибы тела. Чарли понял, что скрежещет зубами, — и у него задергалась левая коленка. Перед ним стояло тело отнюдь не укатанной улицами наркоши, но танцовщицы, а быть может — и богини.
— Иной раз, — произнесла она, змеино протянув это последнее «з», — грубо поебаться в темном переулке — то, что надо усталому воину.
Чарли огляделся: в квартале впереди гудит балеха, в двух кварталах позади мужик под фонарем читает газету. В переулке в засаде никто не сидит.
— Сколько? — спросил он.
Он уже даже не помнил, каково это — секс, но в голову лезло только одно — грубо… уестествить в темном переулке эту… эту богиню. Лица ее Чарли не видел — только очерк скулы, но он был изящен.
— Радость твоего общества, — ответила она.
— Почему это моего? — спросил Чарли.
Не сдержался — такова была его бета-природа.
— Подойди — узнаешь, — сказала она.
Обхватила руками груди, вновь прислонилась к стене и одним каблуком уперлась в кирпичи. — Иди сюда.
Чарли зашел в переулок, трость поставил у стены, а сам одной рукой взялся за женское колено, другой за грудь — и притянул к себе, чтобы поцеловать. На ощупь на ней был вроде как бархат, рот — теплый и на вкус паршивый, с душком, как оленина или печенка. Чарли даже не почувствовал, как она расстегнула на нем джинсы, — просто ее сильная рука сразу сомкнулась на его эрекции.
— А-а, мясо крепкое, — прошипела она.
— Спасибо, я хожу в спортзал.
Она укусила его в шею — больно, — и Чарли сжал ей грудь и ткнулся промежностью ей в руку. Женщина закинула одну ногу ему на поясницу и резко притянула к себе.
В мошонку Чарли болезненно вонзилось что-то острое, и он попробовал отстраниться. Женщина прижала его к себе ногой еще крепче. Она была невероятно сильна.
— Новое Мясо, — сказала она.
— Не дрыгайся, а то я их вырву.
Чарли почувствовал коготь у себя на яйцах, и дыханье замерло у него в гортани. Ее лицо было в каком-то дюйме, и он взглядом поискал ее глаза, но вместо них узрел лишь обсидиановую тьму, где отражались блики уличных фонарей.
Женщина поднесла свободную руку к его носу, и у Чарли на глазах из кончиков ее пальцев, поблескивая тертым хромом, проросли когти — дюймов до трех. Она их нацелила ему в глаза; Чарли потянулся к трости, но тварь пинком отбросила его оружие, и когти возникли у него перед глазами снова.
— О нет, Мясо. Не сейчас. — Когтем она зацепила его за ноздрю. — Вогнать его тебе в мозг? Так быстрее всего, но мне быстрее не хочется. Я так долго этого ждала.
Она разжала хватку на его мошонке, и Чарли, к своему ужасу, понял, что у него все равно стоит. Тварь принялась поглаживать стояк, придерживая когтем ноздрю, чтобы Чарли не дергался.
— Я знаю, знаю — когда ты кончишь, я продену коготок тебе в ухо и дерну. Я так однажды полголовы мужику снесла. Тебе понравится. Тебе повезло — если бы послали Немайн, ты бы уже сдох.
— Курва, — удалось выдавить Чарли.
Она ласкала его все жестче и жестче, а он проклинал свое тело за такое предательство. Пытался вырваться, только нога, обернутая вокруг, сдавила его так, что стало нечем дышать.
— Ты сначала кончишь, а потом я тебя убью.
Тварь извлекла коготь у него из ноздри и поднесла к его уху.
— Удовлетвори же меня, Мясо, — произнесла она однако в тот миг, когда ее коготь проволокся по его виску, Чарли изо всех сил двинул ей под ребра обоими кулаками.
— Ебучка! — заверещала она.
Нога ее упала; тварь отбросила Чарли за пенис в сторону, отстранилась и замахнулась когтями, целя в лицо. Чарли попробовал принять удар на локоть, но тут что-то грохнуло, и кусок ее плеча разлетелся кляксой по стене, а саму ее закрутило и отшвырнуло прочь.
Пенис Чарли отпустили, и торговец метнулся подальше. Тварь отпрыгнула от стены — когтистые лапы тянулись к его лицу. Еще один выстрел — и ее вновь отшвырнуло назад. На сей раз ее развернуло к улице, и не успела она изготовиться к прыжку, как еще две пули врезались ей в грудь. Она завизжала. Вопль был такой, будто сразу подожгли тысячу разгневанных воронов.
Еще пять быстрых выстрелов прогнали ее танцевальным шагом назад. Но, отступая, тварь менялась — руки становились шире, плечи сужались. Еще два выстрела; хриплый визг ее даже отдаленно не походил на человеческий. Чарли увидел ворона — тот громадиной взмыл в ночное небо, теряя перья и разбрасывая брызги жидкости, которая, может, и была кровью, вот только черного цвета.
Чарли поднялся на ноги и доковылял до устья переулка, где по-прежнему в позе стрелка стоял инспектор Альфонс Ривера. Он целился в темное небо из 9-миллиметровой «беретты».
— Я вообще хочу знать, что это за хуйня? — спросил он.
— Вероятно, нет, — ответил Чарли.
— Завяжите пиджак на талии, — посоветовал инспектор.
Чарли опустил голову и увидел, что весь перед джинсов раскромсан, точно бритвой.
— Спасибо, — ответил он.
— Знаете, — произнес Ривера, — всего этого можно было избежать, если б вы согласились на счастливый конец, как все остальные.
17
Помогло?
Наутро Кэсси услышала что-то в коридоре и открыла дверь. Там стоял Чарли — весь в крови, в черной липкой пакости, вонял сандаловым деревом и миндальным маслом; над ухом у него зияла рана, в носу запеклась кровь, весь перед брюк изодран, а во всех прочих местах налипли черные перышки.
— Ничего себе, Чарли, — произнесла она в некотором удивлении.
— Похоже, я тебя недооценивала. Уж если ты решишь слететь с рельсов, так мелочиться не будешь.
— Душ, — ответил Чарли.
— Папуля! — крикнула из своей комнаты Софи.
И выскочила ему навстречу, широко раскинув руки, а за ней — два огромных пса и тетушка-лесбиянка в костюме от «Братьев Брукс». Достигнув середины гостиной, ребенок увидел отца, развернулся и с визгом ужаса унесся прочь.
Джейн затормозила у дивана и вытаращилась на брата.
— Господи, Чак, чем ты занимался? Трахался с леопардом?
— Что-то вроде, — ответил Чарли.
Он проковылял мимо и через свою спальню удалился в ванную.
Джейн взглянула на Кассандру — подруга старалась удержать улыбку, чтобы та не переросла в хохот.
— Ты хотела, чтобы он чаще бывал на людях, — сказала Кэсси.
— Ты ему уже сказала о маме?
— Я бы решила, что это дело семейное, — ответила Кассандра.
— Ну что, пушки — паскудство, я вам так скажу, — произнесла Бабд, последняя из див смерти, что появлялась Сверху.
— Да, отсюда они хорошо смотрятся, но вблизи — шумные, обезличенные. Мне подавай боевой топор или палицу.
— Мне нравится палицей, — сказала Маха.
Она запустила когти в оторванную голову Мэдисон Маккерни и шевелила ее ртом, будто куклой-бибабо.
— Сама виновата, — упрекнула Немайн.
У нее в лапах был один силиконовый имплант Мэдисон Маккерни — к нему еще липли ошмотья животных тканей резиновой куклы, и Немайн прижимала его к ранам Бабд, чтоб заживали. Черная плоть регенерировала, а красное сияние импланта гасло.
— Мы зря тратим силу. Столько лет ждать новой души — и что в итоге?
Бабд вздохнула:
— Наверно, если вдуматься, дрочить его было не мудро.
— Наверно, дрочить его было не мудро, — насмешливо проквакала кукла Махи.
— Я так делала на северных полях сражений сколько — десять тысяч раз? — ответила Бабд.
— Напоследок обслужить павшего воина — что еще я могла, а? У меня ведь хорошо получается. Чтобы у солдата стоял торчком, когда кишки сквозь пальцы утекают, — для этого нужно мощное касанье.
— У нее и впрямь хорошо получается, — подтвердил Орк.
— Могу поручиться. — Он откинулся на спинку трона и явил им три фута черного бычьего стояка смерти — доказательство своего энтузиазма.
— Не сейчас. Я только что губы накрасила. — Маха когтями вытаращила глаза голове: мертвую куклу впечатлил внушительный агрегат Орка.
Все захихикали. Своим кукольным театром Маха развлекала Орка и сестер Морриган все утро: например, клала импланты на полку и водила над ними головой:
