плетнем.
— Так что же ты разволновалась? — недоуменно спросил он. — У нас то и дело кто-нибудь гостит.
Элайя не могла поверить, что Руфус начисто забыл о намерениях сэра Джорджа.
— Это же за него хочет выдать меня отец!
Руфус расхохотался, открывая дверь.
— Не он ли, по твоим рассказам, тратит больше на наряды, чем на оружие?
— Он, — подтвердила она, увернувшись от тяжелой двери, и вошла в просторную и сырую комнату. На полу лежали прикрытые тонкими одеялами соломенные тюфяки, в середине стоял стол с кувшином и тазом для умывания, а вдоль стен виднелись деревянные сундуки — по одному на каждого рыцаря, оруженосца или пажа. В стены были вбиты крюки, на которых висели одежда и рукавицы.
Несколько воинов расположились на тюфяках, видимо в ожидании своей смены. Они громко приветствовали Элайю.
— Разве час смены караула еще не пробил? И не пора ли вам заняться чисткой оружия? Если отец заметит хоть след ржавчины…
Больше ей не пришлось ничего говорить — солдаты повскакали и с поклонами удалились.
— Я думаю, лучше будет починить мой старый меч, чем тратиться на новый, — задумчиво проговорил Руфус, вешая перевязь на гвоздь.
— Что? — возмутилась Элайя, уперев руки в бока. — Это просто бред какой-то! Ты столько раз чинил его, что он, того гляди, переломится.
— Новый меч стоит недешево. Да и рукоять старого была подогнана точно под мою руку.
Элайе не хотелось продолжать спор.
— Руфус, так что же ты скажешь про сэра Джорджа? Вдруг отец велит мне выйти за него? Наши земли, как-никак, граничат.
— Ну-у… — протянул Руфус и, закинув руки за голову, раскинулся на тюфяке. — Тогда ты станешь сиятельной хозяйкой огромного замка. Могло быть и хуже, верно? На мгновение Элайе захотелось со всей силы пнуть его ногой. Неужели он не понимает, что она избрала его своим идеалом? Ей в мужья годится только отважный воин.
— Я видела его на дороге, — презрительно заметила она и уселась, поджав ноги, на соседний тюфяк. — Уверена, он так же тщеславен, как и раньше. Видел бы ты его камзол! Перед у него вы-ши-тый. Наверное, он расплачется, если вдруг прольет что-нибудь.
— Жду не дождусь, когда увижу его! — ухмыльнулся Руфус.
Элайя сама с нетерпением ожидала момента, когда Руфус познакомится с гостем. Ведь тогда он, несомненно, поймет, что Элайя Дугалл не пара человеку вроде сэра Джорджа де Грамерси.
Глава вторая
На первый взгляд в замке Дугалл все было по-старому. Мрачные стены из серого камня были так же высоки и неприступны, а ворота по-прежнему охраняло множество стражников, будто обитатели замка вот- вот ожидали нападения неведомого супостата.
Деловитая суета слуг, среди которых сэр Джордж не заметил ни одной женщины, и настороженные взгляды воинов невольно заставили его припомнить времена, когда ему приходилось бывать в осажденных крепостях. Передав поводья подбежавшему пажу, Джордж подумал, что в подобной обстановке любой гость почувствует себя неуютно, однако тут же вспомнил, в какой грязи содержались замки многих благородных рыцарей. Здесь хотя бы царила идеальная чистота, что было весьма необычно для дома, где жили одни лишь мужчины.
Сэр Томас почти сразу показался в дверях замка. Лицо соседа было отмечено шрамами, полученными в давних битвах и на турнирах, однако держался он прямо, а взгляд его был по-орлиному цепок. Под плотным плащом — бесспорно, тем самым, в котором сэр Томас сражался в дни крестового похода[1], — виднелись начищенные до блеска звенья тончайшей кольчуги. Перчаток он, несмотря на прохладный день, не надел; Джордж был уверен, что обветренные и узловатые руки сэра Томаса по-прежнему могли одним ударом сбить противника с ног.
В присутствии сэра Томаса Джордж всегда чувствовал себя заносчивым мальчишкой. Даже пятнадцать лет разлуки ничего не изменили. Сэр Томас обнял гостя, целуя его в обе щеки, и Джордж услыхал, как тихонько позвякивает кольчуга.
— Добро пожаловать, сэр Джордж, — проговорил хозяин, внимательным взглядом окидывая сопровождавших его воинов. — Рад тебя видеть.
— И я рад видеть вас, сэр Томас, — ответил Джордж, тревожась, одобрит ли старик выправку его солдат.
— Ну, что же, заходи и выпей вина. Дело-то уже к вечеру — должно быть, ты ехал не спеша, — заметил сэр Томас, и в его тоне гостю послышалось осуждение.
Джордж вынужден был напомнить себе, что сэр Томас всегда считал лентяем и лежебокой всякого, кто трудился меньше его. Он сообразил, что Элайя, наверное, еще не вернулась — или же предпочла не рассказывать отцу об их встрече на южной дороге.
Они вошли в огромный зал, отданный во власть холоду и пронизывающей сырости: внушительных размеров камин, занимавший почти всю стену, был уже давно не топлен. На стенах ни ковров, ни гобеленов — ничего, что можно было бы счесть праздной роскошью, а потемневшая от времени мебель казалась особенно обшарпанной.
Сэр Томас уселся в дубовое кресло с резной высокой спинкой, стоявшее на помосте для почетных гостей, и указал Джорджу на такое же кресло у другого конца стола. Джордж подчинился с неохотой, так как жесткое сиденье было холодным и неудобным, а резьба на спинке больно врезалась в тело.
— Как поживает леди Элайя? — вежливо поинтересовался Джордж, подумав, что не стоит говорить о встрече с ней, если она сама этого не сделала. — Я наделся увидеть ее сегодня.
— С ней все в порядке — здорова как лошадь. Отправилась прокатиться верхом и вот-вот вернется.
— Полагаю, она опытная наездница.
— Самая лихая из всех, кого я знаю. Я сам ее учил, — похвастался сэр Томас. — Ездит лучше, чем ее братья — а уж они-то далеко не новички.
Джордж понял, что не стоит упоминать о том, в каком жалком положении он застал Элайю.
— Не удивлюсь, если она предпочитает норовистых лошадей.
В дверях коридора, который, вероятно, вел в кухню, появился паж.
— Вина! — загремел сэр Томас, и парнишка исчез. — Норовистых, говоришь? — переспросил он. — Да, ее жеребец сущий дьявол. Сколько раз я ей твердил, что когда-нибудь она свернет себе шею, но она и слушать не хочет. Слишком своевольная она у меня, вот что, — он произнес это как комплимент.
— Наверное, с ней ездит целый эскорт? — спросил Джордж, отлично зная, каким будет ответ.
— Эскорт? — расхохотался сэр Томас. — Да она оторвется от кого хочешь, не успеет мой эскорт и глазом моргнуть. Предпочитает кататься одна. А я не против: пока она на моей земле, ей ничего не грозит.
— Разумеется, — согласился Джордж, решив не напоминать хозяину о том, что лесные разбойники и прочий сброд не всегда послушны приказам господина.
— Элайя — вылитая мать, — продолжил сэр Томас, показывая гостю белый шрамик в форме полумесяца на лбу. — Видишь? Моя женушка наградила меня этой отметиной, когда я впервые попытался поцеловать ее. — Он нахмурил кустистые седые брови. — И Элайя сумеет за себя постоять, если кто вздумает вольничать с ней.
— Естественно, — спокойно ответил Джордж, с завистью глядя на сэра Томаса, который откинулся на спинку кресла: в кольчуге острые грани дубовой резьбы были ему нипочем.
На пороге появился паж с кувшином и двумя массивными серебряными кубками, которые он принялся
