« Если я забеременела без полового акта, то, собственно, от кого, как не от Тэнго

Как только наступил ноябрь, Аомамэ потяжелела. На улицу она не выходила, но каждый день выполняла много физических упражнений. Да и питание строго ограничила. После того, как ей исполнилось двадцать лет, ее вес стабилизировался, и не превышал пятидесяти двух килограммов. Но однажды стрелка напольных весов перешла за пятьдесят четыре килограмма и больше вниз не спускалась. Казалось, что и ее лицо стало круглее. «Наверное, это мое маленькое создание требует от материнского организма пищи для своего роста.»

Вместе с этим своим маленьким созданиям она и дальше наблюдала вечером за детской горкой. Искала на ней силуэт коренастого юноши. Поглядывая на две Луны в зимнем небе, легонько поглаживала низ живота под шерстяным одеялом. Иногда беспричинно пускала слезу, которая стекала по щекам и впитывалась в одеяло. Возможно, от одиночества. А может, от тревоги. Возможно, из-за беременности она стала уязвимой. А может, холодный ветер действовал на слезные железы и они слезоточили. Во всяком случае, она их не вытирала и не сдерживала.

В определенный момент слезы иссякли.

Она и дальше в одиночестве сидела на балконе и следила за детской горкой. «Ну нет, я уже не одинока! — вдруг подумала она. — У меня есть мое маленькое создание. Теперь нас двое. Смотрим на две Луны и ждем появления Тэнго». Иногда Аомамэ брала в руки бинокль и фокусировала его на безлюдной детской горке. Иногда брала в руки пистолет, чтобы почувствовать его вес. «Защитить себя, искать Тэнго и давать пищу будущему ребенку — вот какие обязанности поручено мне теперь выполнять», — рассуждала Аомамэ.

Однажды, под холодным ветром, наблюдая за парком, Аомамэ почувствовала, что верит в Бога. Внезапно открыла для себя этот факт. Будто на дне топкого болота ногами почувствовала твердую почву. Такое ощущение было необъяснимым и неожиданным. С тех пор как она себя помнила — она ненавидела Бога. Точнее говоря, отвергла систему и людей, которые были посредниками между Богом и ею. Долгое время такая система и люди были для нее синонимом слова «Бог». Ненависть к ним была ненавистью к Богу.

С самого рождения они ее окружали. От имени Бога ею управляли, командовали и загоняли в тупик. От его имени забирали у нее все время и свободу, а на душу навесили тяжелые оковы. Они проповедовали его доброту, а еще больше — его гнев и нетерпимость. В одиннадцатилетнем возрасте Аомамэ, набравшись храбрости, наконец смогла сбежать из такого мира. Но из-за этого была вынуждена многим пожертвовать.

«Если бы в этом мире Бог не существовал, то моя жизнь, наверное, было бы намного светлее, естественнее и полнокровнее, — часто думала она. — Я могла бы сохранить много прекрасных детских воспоминаний, не страдая от непрерывного состояния и страха. И тогда бы моя жизнь стала бы намного оптимистичнее, спокойнее и более полной».

Однако, приложив ладонь к низу живота и поглядывая на безлюдный парк сквозь щель пластиковых жалюзи, в глубине души она внезапно невольно почувствовала, что верит в Бога. Когда машинально повторяла слова молитвы и составляла вместе ладони, то, оказывается, подсознательно верила в него. Такое чувство проникло в нее до самых костей настолько, что никакая логика не могла его искоренить. Так же, как ненависть и гнев. «Но это — не их бог, а мой, — рассуждала Аомамэ. — Я поняла это потому, что стала жертвой их бога, с разодранным телом, ободранной кожей, высосанной кровью, вырванными ногтями, лишенной времени, надежд и воспоминаний. Мой бог не имеет конкретного вида воплощения. Не одет в белое. Не имеет длинной бороды. Ничего не дает и ничего не отбирает. Не обещает Царствия Небесного и не пугает адом. И в жару, и в мороз он просто где-то там есть».

Иногда Аомамэ вспоминала слова, которые произнес лидер секты «Сакигаке» перед самой смертью. Она не могла забыть его густого баритона. Так же, как и иглы, которой уколола заднюю часть его шеи.

Там, где есть свет, должна быть и тень, а там, где есть тень, — свет. Нет тени без света и света без тени. Неизвестно, LittlePeople добрые или злые. В определенном смысле это выходит за пределы нашего понимания и словесного формулирования. Мы издавна живем вместе с ними. Никогда добро и зло отдельно не существовали. С тех самых времен, когда человеческое сознание только-только зарождалась.

Аомамэ не знала, противостоят друг другу Бог и LittlePeople или же они являются разными сторонами чего-то одного целого? Но понимала, что обязательно должна защитить свое маленькое творение, находящееся в ней, и ради этого должна верить в Бога. Или же должна признать тот факт, что сама верит в него.

Она начала размышлять о Боге. Он не имеет конкретного облика, но одновременно может принимать любое обличие. Как, например, та женщина из ее сна. — Перед ее глазами опять появился обтекаемой формы образ автомобиля «Mercedes-Benz coupe». Новенького автомобиля, только что приобретенного. Из него спустилась изящная женщина средних лет. И на столичной скоростной автостраде сняла с себя и передала голой Аомамэ замечательное весеннее пальто. Тем самым защитила ее от холодного ветра и назойливых человеческих взглядов. После того вернулась в свою серебристую автомашину. Она знала, чтоб Аомамэ несет в себе эмбриона и что та должна его защищать.

Аомамэ начал сниться новый сон. Во сне ее держали под арестом в маленькой белой кубической комнате без окон, с одной дверью. Она лежала навзничь на простенькой постели. Лампа, подвешенная над ним, освещала ее раздутый, словно гора, живот, который, казалось, не был частью ее тела. Но она заблуждалась. Это была она, ее живот, и приближалось время ее родов.

Номер стерегли Лысый и Хвостатый. Эти два типа решили не повторять вторично своей ошибки. Должны были отвоевать потерянное доверие. Им поручили не выпускать Аомамэ из комнаты и никого туда не впускать. Они ожидали рождения ее маленького создания. Видимо, собирались забрать его от Аомамэ, как только оно появится на свет.

Аомамэ попыталась закричать. Отчаянно пыталась просить о помощи. Однако комната была построена из особого материала. Стены, пол и потолок моментально поглощали все звуки. Ее крик даже не доходил до собственных ушей. Аомамэ хотела, чтобы пришла женщина из серебристого автомобиля и спасла ее. Ее саму и ее маленькое творение. Однако голос Аомамэ глушили стены белой комнаты.

А маленькое создание, получая пищу через пуповину, поминутно росло. Желая вырваться из тьмы, билось ножками о стенки живота. Хотело света и свободы.

У дверей сидел долговязый Хвостатый, положив руки на колени и уставившись в одну точку пространства. Возможно, там висело маленькое твердое облачко. Рядом с кроватью стоял Лысый. Как и в прошлый раз, оба были в черных костюмах. То и дело Лысый поднимал руку и поглядывал на часы — так, будто ожидал с минуты на минуту прибытие на станцию важного поезда.

Аомамэ не могла шевельнуть ни руками, ни ногами. Хотя, кажется, никто ее не связыал веревкой. Кончики пальцев онемели. Она предчувствовала родовые потуги, которые безошибочно приближались, как неминуемо приближается мчащийся поезд. И Аомамэ уже слышала, как легонько вздрагивают рельсы.

И именно тогда она проснулась.

Аомамэ смыла под душем неприятный липкий пот и переоделась в новое, а влажное от пота белье бросила в стиральную машину. Конечно, она не хотела видеть такой сон. Однако этот сон постоянно к ней возвращался. С каждым разом его течение понемножку отличалось. Но место и конец оставались одинаковыми. Белая кубическая комната. Приближение родовых потуг. Два типа в безликих черных костюмах.

Они знают, чтоб Аомамэ носит это маленькое создание в себе. А может, потом узнают. И Аомамэ готова, если потребуется, без всяких колебаний всадить свинцовую пулю калибра девять миллиметров в головы Хвостатого и Лысого. Иногда Бог, который защищает ее, обливается

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату