Нобору Ватанабэ, поэтому сам не ходил и не ел.
И вот когда я уже начисто забыл и про осьминога, и про Нобору Ватанабэ, мне опять пришла от него открытка. Теперь на ней была нарисована луна-рыба. А под ней – следующий текст:
– Э-эх, – вздохнул я. Нобору Ватанабэ опять меня с кем-то перепутал.
Атака старика Мусикубо
– Я старик Мусикубо, – сказал старик Мусикубо и откашлялся.
– Да, я знаю, – ответил я. В наших краях все знают старика Мусикубо.
– Извините за неожиданность, но я хотел бы сегодня поговорить с вами о девственности юных дев.
– Стойте, стойте. Я сейчас готовлю ужин. Не могли бы мы отложить разговор? – сказал я.
Хотелось сразу же выставить его, однако старик Мусикубо догадался и юрко просунулся в дверь.
– Я не отниму у вас много времени. Готовьте себе на здоровье. Поговорим и так.
Ничего не поделаешь. Вот ведь незадача, подумал я и стал проворно шинковать чеснок и баклажаны.
Старик не промах, забрался ко мне через черный ход. Обычно старик Мусикубо ведет себя как выживший из ума старик, но бывает, что котелок у него варит что надо.
– А что вы готовите? – с интересом спросил меня старик Мусикубо.
– Спагетти с чесноком и баклажанами и салат с фасолью.
– И это у вас такой ужин?
– Да, – ответил я.
И вообще – кому какое дело, чем я ужинаю? Когда мне хочется фасоли, я ем фасоль, когда хочется тыквы, ем тыкву. Да и разговаривать со стариком Мусикубо о девственности юных дев я вовсе не обязан. И только я открыл рот, чтобы сообщить ему об этом, как подумал: если я восстановлю против себя старика Мусикубо, никто ведь не знает, что он потом наговорит соседям. Поэтому я перетерпел и ничего не сказал. Все равно старик Мусикубо уйдет, когда выговорится.
Я уже доел спагетти и салат, даже помыл тарелки, а старик Мусикубо все говорил и говорил без устали о важности девственности для юных дев. Излагал он до ужаса громко, поэтому даже после его ухода у меня звенело в ушах. Просто беда, а не человек. Однако вот что мне вдруг пришло в голову. В последнее время и правда редко встретишь девственницу.
Гаечный ключ
Первый парень, которому Маюми сломала ключицу, ездил на белом «ниссане-скайлайн» со спойлером. Маюми даже не знала имени парня. В воскресенье она гуляла возле дома, и туг рядом остановилась машина и парень спросил:
– Не хочешь покататься? – А она почему-то села к нему.
Неподалеку от Эносимы он попытался затащить ее в мотель, а ей под руку попался гаечный ключ, и она со всей силы врезала парню по плечу. Хрустнуло, и ключица сломалась.
Маюми выскочила из машины, а парень остался стонать от боли. Маюми побежала к ближайшей станции. Покупая билет в автомате, она заметила, что по-прежнему сжимает в правой руке гаечный ключ. Окружающие бросали опасливые взгляды на нее и на этот самый ключ. Ясное дело. По-любому странно, когда молодая красивая девушка садится в электричку. С гаечным ключом.
Маюми как ни в чем не бывало сунула ключ в сумочку, села в электричку и поехала домой.
– С тех пор я всегда ношу гаечный ключ в сумочке, – сказала она. – Но, само собой, не на вечеринки.
– Хм, – сказал я, сделав вид, будто ничуть не удивился. – И что, он потом пригодился?
– Да, – ответила она и подправила помаду на губах, глядя в зеркальце заднего вида. – Два раза. Один раз в «фейрледи», другой – в «сильвии». Интересно, почему только «ниссаны»?
– И оба раза – ключица?
– Да, в ключицу попасть легче всего. К тому же не угрожает жизни.
– Хм, – сказал я еще раз и подумал: наверное, очень больно, когда тебе ломают ключицу. От одной мысли мороз по коже.
– Но посудите сами, – продолжала Маюми, щелкнув замком косметички, – в мире полно таких, кто сам напрашивается, чтоб ему сломали ключицу.
– Так-то оно так, – ответил я.
Так-то оно так, но…
И снова пончики
Мне позвонили из Общества по изучению пончиков при университете Дзёти (до чего только не додумаются в наше время студенты). Позвонили с тем, чтобы я принял участие в симпозиуме на тему пончиков.
– Хорошо, – ответил я. Ведь у меня есть о пончиках мнение, а своими знаниями, суждениями, вкусом я не уступлю этим студентам.
Осенний симпозиум Общества по изучению пончиков университета Дзёти проходил в банкетном зале отеля «Нью-Отани». Играли музыканты, из пончиков складывали пазлы, подавали закуски (вместо ужина). Потом в соседнем зале открыли симпозиум. Пригласили не только меня – еще там были известный специалист по культурной антропологии и гастрономический критик.
– Имей пончики силу в современной литературе, они сыграли бы роль незаменимого фактора, вносящего непосредственный вклад в своего рода силу контролирования индивидуума, позволяющую идентифицировать область сознательного… – говорил я. Мой гонорар составлял пятьдесят тысяч иен.
Засунув эти самые пятьдесят тысяч в карман, я отправился в бар отеля. Там мы стали пить водку-тоник со студенткой с факультета французской литературы. Мы познакомились, складывая пазлы из пончиков.
– В конечном счете ваши произведения в хорошем и плохом смысле похожи на пончики. А вот, к примеру, Флобер, мне сдается, ни разу в жизни даже не подумал о пончиках.
Она права. Наверняка Флобер никогда не думал о пончиках. Но сейчас двадцатый век, скоро наступит двадцать первый. Смешно в наше-то время ставить Флобера в пример.
– Пончики – это я, – сказал я, как Флобер.
– Какой вы смешной, – хихикнула студентка.
Я, конечно, не хвастаюсь, но со мной никто не сравнится в умении рассмешить студенток с факультета французской литературы.
II
Игрунка в ночи
В два часа ночи я работал у себя за письменным столом, и туг через окно в комнату ворвалась игрунка.
– Эй, ты кто? – спросил я.
– Эй, ты кто? – сказала игрунка.
– Что ты дразнишься? – спросил я.
– Что ты дразнишься? – сказала игрунка.
– ЧТО ТЫ ДРАЗНИШЬСЯ? – еще раз повторил я.
– ЧТО ТЫ ДРАЗНИШЬСЯ? – повторила за мной игрунка.
Как же меня это достало, подумал я. Ведь если к тебе привяжется игрунка, которая только и знает, что все повторять, конца и краю этому не будет. От нее нужно как-то отвязаться.
Меня ждет работа, ее во что бы то ни стало следует закончить к завтрашнему утру. Не могу же я бесконечно препираться с обезьяной.
