этого вам не удастся создать ничего хоть сколько-нибудь ценного.
Умение сосредотачиваться даже может частично компенсировать несовершенство таланта или его нехватку. Обычно я уделяю сосредоточенной работе три-четыре утренних часа. Я сажусь за стол и полностью отключаюсь. Я не вижу ничего вокруг себя, не думаю ни о чем, кроме работы. Даже исключительно талантливый писатель, которого переполняют новые восхитительные идеи, будет не в состоянии перенести их на бумагу, если он — к примеру — страдает от зубной боли (кариес!). Боль не дает сосредоточиться. Вот что я имею в виду, когда говорю, что без умения концентрироваться вы ничего не добьетесь.
Еще одно необходимое качество — это выносливость. Если вы сосредоточенно работаете по три- четыре часа в день, но уже через неделю чувствуете, что ужасно устали, — значит, вы не сможете написать крупное произведение. Писателю — по крайней мере, писателю, задумавшему написать повесть, — необходим запас энергии, которого бы хватило на полгода, год, а то и на два упорной работы. Это можно сравнить с дыханием. Если тот момент, когда мы сосредотачиваемся, уподобить глубокому вдоху, то выносливость — это умение медленно и бесшумно дышать, экономно расходуя глубокий вдох. Тому, кто хочет стать профессиональным писателем, необходимо научиться правильно сочетать две эти техники. Набрав побольше воздуха в легкие, продолжайте дышать.
К счастью, два последних качества (выносливость и умение сосредотачиваться) отличаются от таланта тем, что их можно в себе воспитать и развить с помощью тренировок. Если вы каждый день по несколько часов кряду, сосредоточившись на чем-то одном, работаете за письменным столом, то в конце концов приобретете оба эти качества. Это очень похоже на тренировку мышц, о которой я недавно говорил. Не прекращая посылать своему телу ценные указания о том, что вы, собственно говоря, от него хотите, нужно внушить себе, что ежедневная и сосредоточенная работа над конкретной задачей необходима прежде всего именно вам. Таким образом вы постепенно расширите свои возможности. Планка начнет повышаться. То же самое происходит с теми, кто ежедневно бегает, чтобы развить мышцы и улучшить фигуру. Импульс — сохранение, импульс — сохранение. Надо запастись терпением, но, поверьте, первые результаты не заставят себя ждать.
Мастер детективного жанра Раймонд Чандлер в частном письме признавался, что, даже если ему совершенно нечего было писать, он все равно ежедневно проводил по несколько часов за письменным столом, пытаясь на чем-нибудь — все равно на чем — сосредоточиться. И я прекрасно понимаю, зачем он это делал. Таким образом он накапливал физическую выносливость, необходимую профессиональному писателю. Тренировал силу воли.
С моей точки зрения, писать прозу — это тяжелый физический труд. Да, сочинительство — ментальный процесс, но чтобы написать роман или книгу, необходимо поработать физически. Это, конечно, не означает, что нужно носить тяжести, быстро бегать и высоко прыгать. Тем не менее большинство людей видят только то, что на поверхности, и считают писателей особыми существами, отдающими практически все свое время тихой интеллектуальной кабинетной работе. Если ты в состоянии поднять чашку кофе, полагают очень и очень многие, значит, тебе хватит сил написать повесть. Но попытайтесь хоть раз что- нибудь написать, и вы поймете, что труд писателя не такая уж синекура, как может показаться со стороны. Весь этот процесс создания чего-то из ничего — сидение за столом; собирание воли в пучок наподобие лазерного; сочинение сюжета; подбор слов, одного за другим; забота о том, чтобы нить повествования не порвалась и не запуталась, — требует в десятки раз больше энергии, чем думают непосвященные. Писатель находится в постоянном движении не во внешнем, а в своем внутреннем мире. И его тяжелый и изнурительный внутренний труд скрыт от постороннего глаза. Принято считать, что в процессе мышления участвует только голова. Это не так: писатель, натянув на себя рабочий комбинезон «повествования», мыслит всем телом, что приводит к напряжению, а то и к истощению всех сил — и физических, и ментальных.
Многие талантливые писатели раз за разом совершают этот подвиг, даже не отдавая себе отчета в том, что, собственно говоря, происходит. В молодости, имея определенный талант, можно легко писать крупные вещи и играючи справляться с возникающими по ходу дела трудностями. Ведь когда ты молод, твое тело буквально напоено жизненной силой. Ты можешь сосредоточиться на чем угодно и в любой момент, да и с выносливостью никаких проблем. Совершенно очевидно, что нет нужды специально тренировать в себе эти качества. Когда ты молод и талантлив — это окрыляет.
Однако рано или поздно молодость проходит, и свободная, кипучая деятельность теряет свою «свежесть и натуральный блеск». Ты вдруг обнаруживаешь, что вещи, которые раньше давались тебе без всякого труда, вовсе не так уж просты. Так, подача удалого питчера с годами становится все слабее. Разумеется, люди, старея, придумывают различные способы компенсировать постепенный упадок сил. И наш питчер из удалого превращается в хитрого и специализируется теперь на бросках со сменой скорости. Но всему есть предел. И вот уже снова бессилие маячит перед нами бледной тенью.
А вот не очень талантливые писатели — те, которым соответствие общепринятым стандартам дается с трудом, — должны с молодых лет наращивать себе «мышцы», верно рассчитывая свои силы. Таким писателям приходится тренироваться, чтобы развить в себе выносливость и умение сосредотачиваться. В этих качествах они находят (в некоторой степени) замену таланту. И вот так, постепенно «превозмогая» жестокую реальность, они действительно могут неожиданно обнаружить в себе скрытый талант. Потеют, ковыряют лопаткой яму у себя под ногами — и вдруг натыкаются на подземный источник. Понятно, что это вопрос удачи, но удачи неслучайной: если бы не упорные тренировки, благодаря которым появились силы копать, ничего бы и не было. Полагаю, что почти все поздно начавшие писатели прошли через нечто подобное.
Естественно, встречаются люди (но их, опять-таки естественно, очень мало), наделенные таким мощным талантом, которого хватает на всю жизнь, — он не ослабевает и не истощается. Каждое их произведение — шедевр, и сколько они ни черпают из своего источника, он не иссякает. Мы должны быть благодарны, что такие люди были и есть. Без них — без Шекспира, Бальзака, Диккенса — немыслима мировая литература. Но в конечном итоге великие они и есть великие — то есть исключение из правила, легендарные фигуры. Остальным писателям (в том числе, разумеется, и мне), тем, которые не в состоянии воспарить на вершины, приходится компенсировать несовершенство своего таланта всеми доступными средствами. Иначе они просто не смогут написать ничего стоящего. Способы, с помощью которых осуществляется такая компенсация, становятся частью личности писателя. Именно они делают его отличным от других.
Писать книги я во многом научился благодаря ежедневным пробежкам. В основе лежит практическое переживание — естественное и физиологичное. Как долго я выдержу? Насколько жестко смогу себя подгонять? Сколько времени мне нужно, чтобы полноценно отдохнуть, и с какого момента отдых уже во вред? Где кончается адекватная верность себе и начинается неадекватная зашоренность? Сколько внимания следует уделять окружающему миру и как глубоко стоит погружаться в мир внутренний? В какой степени верить себе? Насколько себе не доверять? Я знаю, что если бы тогда, когда я стал писателем, я не стал еще и бегуном, мои книги были бы совсем другими. В чем именно? Не могу сказать. Но разница была бы заметная, поверьте.
В любом случае, я очень рад, что все эти годы продолжаю бегать. Почему? Да потому, что мне самому нравится то, что я пишу. Я с нетерпением жду, что же у меня получится в следующий раз. Будучи писателем с ограниченными возможностями и к тому же человеком несовершенным, сотканным из противоречий, я могу считать это радостное чувство предвкушения настоящим достижением. И даже в некотором роде чудом, хотя, возможно, слово «чудо» здесь не совсем подходит. И если всем этим я обязан ежедневному бегу, то я, само собой, тем более должен быть ему благодарен.
Над бегунами часто посмеиваются, мол, эти на многое готовы, лишь бы жить подольше, но я думаю, что большинство людей бегают вовсе не поэтому. Им важно не продлить свою жизнь, а улучшить ее качество. Если уж тратить годы, так хотя бы интересно и полноценно, имея какую-то цель, а не блуждая в тумане. И как мне кажется, бег может здорово в этом помочь. Нужно достичь своего индивидуального предела — в этом суть бега. Но это еще и метафора жизни (а для меня и писательского труда). И я думаю, многие бегуны в этом со мной согласятся.
Иногда я хожу в спортзал неподалеку от моего токийского офиса. Разминаюсь там, если можно так выразиться, с посторонней помощью — в том смысле, что инструктор помогает мне разминать мышцы,
