Расположившись на стене за парапетом, проверяю оружие. Мимо меня пробегает Аня и, не останавливаясь, на бегу, бросает упаковку осколочных гранат для подствольника.
- Лови.
- Спасибо! - Ловлю тяжелую картонную коробку и провожаю взглядом ее крепко сбитую фигурку, начавшую устраиваться за огнеметом метрах в десяти от меня.
С другой стороны кряхтит Стас, умащивая на парапете свой карабин и подстраивая оптику.
Теперь на южной стене все. Точнее, почти все. Малыш все равно остается на вершине Башни. Он будет контролировать перемещение противника и сообщать нам. Для полноценной круговой защиты Цитадели нас слишком мало. Вот и приходится бегать с одной стены на другую, удерживая натиск. Хорошо, что наш противник довольно-таки туп и ни черта не смыслит в военном деле. Иначе Цитадель упала бы за какие-нибудь десять минут.
Всматриваюсь в серый сумрак, пытаясь рассмотреть нападающих. Интересно, кто будет на этот раз?
Из Башни раздается тарахтение дизеля, и сразу же вспыхивают прожекторы на бастионах и Башне. В принципе, видно и без них, но со светом веселей, да и твари свет в глаза очень не любят. Молодец Мичман, догадался в свое время заказать импортный дизель-генератор и несколько тонн соляры.
А вот и гости.
На зубастом фоне гор появляется первая волна наступающих. Сегодня у нас солянка... На штурм идут разносортные твари. В первых рядах резво гарцуют тушканчики, браво размахивая длинными хвостами. За ними медленно перебирают восемью колонноподобными ногами слоники, названные так за длинные чешуйчатые хоботы, торчащие из морд, и плюющиеся кожаными капсулами с ведро величиной, набитыми личинками. Это самый опасный противник. Его следует обязательно уничтожить, пока не подберется на расстояние плевка. Иначе все... Кожаные капсулы будут лететь с завидной частотой как минометные мины. Ударяясь о камни, кожистая оболочка лопается, выплескивая на свободу прожорливых личинок, прогрызающих бронежилет вместе с содержимым за пару секунд. Третьей линией двигаются медлительные языки - куски плоти, напоминающие амебу, длиной метров в пять. С ними проще всего. Был бы огнемет. Огонек эти твари не любят, это не слоники, которых защищает костяная бугристая броня. Слонику нужен хороший гранатомет, никак не меньше. На языки же ничего кроме огня толком не действует. Их колышущееся желеобразное тело с легкостью затягивает полуметровые раны без особого ущерба.
Язык, разорванный пополам взрывом, уже через несколько минут превращается в две самостоятельные особи, каждая вполовину меньше оригинала. Я где-то читал, что подобные организмы называются простейшими и размножаются методом деления. Выходит, что, разрывая их на части, мы способствуем увеличению их популяции.
Волна тварей неумолимо приближается.
Интересно, какого черта они лезут сюда? Как медом намазано... Вроде и тупые твари, сплошные инстинкты вместо мозгов, а собираются, вот как сейчас, и прут как танки. В периодичности нападений нет никакой системы... Впрочем, это не единственный вопрос, не имеющий ответа. Малыш еще в начале предположил, что животными кто-то управляет. Может, оно так и есть...
- Приготовиться! - скомандовал Мичман, устроившись на жесткой седушке пушки. Он будет вести общее руководство боем. От него, как командира, во многом будет зависеть исход сражения. Я точно знаю, что стоит ему показать свой страх, прячущийся где-то в глубине его сознания, и Цитадель падет. Падет, лишенная своего главного оружия - коллективной отваги, морским узлом завязанной на харизме одного человека.
- Еще немного, и слоники окажутся на расстоянии плевка. Пора начинать, нервничает Стас, разглядывая первую мишень в оптический прицел.
У каждого из нас своя специализация. Каждый будет заниматься отведенным ему типом тварей в своем секторе. Так будет длиться до тех пор, пока твари не окажутся у самых стен... Тогда каждый из нас начнет палить во все, что шевелится...
Поправляю сползший на лоб стальной горшок шлема. Грубый брезентовый ремешок уже успел растереть подбородок, и теперь тот раздражающе чешется. Терпеть не могу этот груз на голове, но желание уберечь голову все же сильнее.
- Поехали!
В ответ на эти слова Цитадель отвечает шквалом огня. С двух бастионов длинными очередями бьют спаренные пушки, прореживая густой расческой очередей ряды нападающих. Сквозь их прерывчатый гул слышу забористый мат Мотора. Он стоит, широко расставив ноги, и тяжелый пулемет пляшет у него в руках, извергая свинец. Лента, набитая разрывными пулями, как змея обвивает его ноги и шевелится, укорачиваясь при каждой очереди. Патроны мы не экономим. Запасов, хранящихся в арсенале, хватит лет на десять... Слева глухо ухает карабин. Стас стреляет редко. Но я точно знаю, что каждый выстрел - это очередной труп тушканчика.
Приклад при каждом выстреле больно бьет в плечо. Я пока стреляю обычными патронами. Для гранатомета еще время не пришло.
Мичман называет эту какофонию музыкой войны. Ему нравится. Это, как говорится, на любителя. Я рад бы этого никогда не слышать. Я больше обычную музыку люблю.
Над головой рассерженными пчелами роятся трассеры. Это Малыш плодит их из пулемета на Башне. Он что-то кричит, подбадривая себя, но часто бьющие пушки заглушают его голос.
Встретив сопротивление, твари увеличивают скорость нападения, вместо того чтобы, как обычно, замедлить ход или отступить. Тушканчики как ненормальные прыгают из стороны в сторону, уклоняясь от огня. Слоники плотнее сдвинули пластины панцирей на головах и медленно, но уверенно продвигаются вперед, попарно передвигая восемь толстых лап.
Эх, жаль, мы ракетную установку не заказали. А так пока с ними разбираются только пушки с бастионов. Я вижу, что иногда снаряды рикошетом отскакивают от слоновых панцирей и взрываются в стороне.
Вот и пришла пора гранатомета. Задираю ствол повыше и начинаю без остановки лупить осколочниками.
Первая серия, прочертив в ночном воздухе пологие кривые, ложится между тушканчиками и слонами. Нет, так не годится. Хвостатых и без меня уделают... Сейчас моя задача - слоны, тем более что они уже слишком близко. Задранные вверх хоботы выплевывают поблескивающие в свете луны кожистые капсулы. К счастью, пока они до стен Цитадели не долетают, а разбиваются о камни Пустоши.
Загоняю новую обойму гранат... Серия выстрелов... Пять гранат ложатся точно на спины любителей поплевать. Один из них останавливается, медленно заваливаясь на бок, и начинает хаотически дергать лапами, пытаясь дотянуться хоботом до рваной дыры в своем боку. Взрывом пластины панциря вывернуло почти наизнанку, и теперь они торчат в разные стороны, окаймляя пульсирующую плоть раны. Еще обойма... Теперь уже пять фугасов ложатся практически в одну точку на спину крупному слону, идущему во главе шеренги сородичей. С радостью смотрю на разлетающиеся в стороны куски брони и внутренностей.
Из меня получился бы неплохой мясник, если бы я конечно не был таким брезгливым. Но, думаю, еще пару месяцев пребывания в этом мире - и о моей брезгливости можно будет забыть.
На мгновение отрываю взгляд от бойни на Пустоши и осматриваю стены. Мичман как бы слился со своей скорострелкой. Он сейчас обрабатывает левый фланг. Судя по количеству развороченных панцирей и оторванных лап, дела у него идут очень даже неплохо. Стволы пушки уже алого цвета от частых выстрелов. Главное, чтоб не заклинила. Слишком уж интенсивно сегодня прут зверюшки... Волна за волной.
На правом фланге дела похуже. И тварей побольше, и трупов поменьше. Из Мишки такой артиллерист, как из дерьма пуля. Его с Мичманом не сравнить. Как бы подтверждая мою мысль, очередь из его пушки вспарывает лишь камни метрах в десяти от первой линии наступающих.
- Мазила! - вырывается у меня в его адрес.
Оценив обстановку, поворачиваю ствол правее и отправляю несколько обойм на помощь Мишке. Он, увидев незапланированные взрывы в своем секторе, поворачивается и показывает мне кулак.
- Ребенок, блин! - пренебрежительно бросаю в его сторону, зная, что он все равно не услышит.
В тусклом свете луны и прожекторов поле боя выглядит кошмарно. Горы развороченной плоти, по
