«Вряд ли, конечно», — подумал «Конфуций», но на всякий случай кивнул головой.
— Заткнись, империалистическая акула! — рявкнул он.
Дядюшка Эдмонд испугался ещё больше и попытался сдержать кашель. Тело его конвульсивно затряслось, а землистое лицо побагровело от натуги.
— Это нервный… кхе-кхе-кхе… кашель… джентльмены… — просипел он, пытаясь оправдаться.
— Показывай, где бумаги! Быстрее! — продолжал командовать Канг. Для них забрезжил луч надежды, и он торопился закрепить успех. Может, им и удастся опередить Корнелла.
Дядюшка Эдмонд с трудом поднялся на ноги и, содрогаясь от сдерживаемого кашля, сгорбившись, стоял рядом с постелью.
Китайцы в отчаянии упёрли ему в живот револьверы.
— Не надо! — заныл старик. — Не стреляйте… кхе-кхе…
— Где бумаги?! — завопил «Конфуций». От нервного перенапряжения его голос сорвался на истерические ноты.
Он инстинктивно оглянулся. В любую минуту стены лачуги могут рухнуть под натиском шайки наёмников Корнелла.
Несмотря на смертельный испуг, страх не до конца парализовал дядюшку Эдмонда. Эти китайцы хотят отнять у него бумаги. Джерри обещал по меньшей мере десять фунтов… Надо их как-то провести, но как?..
И тут у дядюшки Эдмонда родилась идея. Он показал через окно во двор, на свою кучу.
— Там… — пробормотал он. — Я спрятал их там…
Оба китайца, отталкивая друг друга, бросились к грязному разбитому окну и, выглянув во двор, уставились на мерзейшую груду разного хлама, которая была самым большим достоянием дядюшки Эдмонда. «Это мой хлеб с маслом», — частенько говаривал он.
— Веди нас! — выдохнул «Конфуций». Старик бочком, прижимаясь к стене, протиснулся к двери, одарил своих посетителей ненавидящим взглядом, отпер дверь и вывел их во двор.
Если они ожидали, что на открытом воздухе дышать станет легче, то их ждало разочарование. Вонь там стояла погуще и по-колоритнее. Это был тёплый тошнотворный смрад какой-то загадочной жизни, протекавшей в недрах Кучи. Первобытный запах материи, переходящей из одного состояния в другое. Человек не приспособлен для его восприятия.
— Где-то там… — прошамкал дядюшка Эдмонд, неопределённо махнув рукой. — Я думал, так будет надёжнее… Кхе-кхе-кхех!
Приглядевшись к нему повнимательнее, можно было заметить едва уловимую тень торжества в уголках глаз старика. Кажется, он обвёл этих ребят вокруг пальца.
Китайцы, обречённо волоча ноги, приблизились к Куче, словно к краю бездны, и остановились, как вкопанные. Так человек глядит в пропасть, не в силах отвести глаз. Канг мог бы поклясться, что Куча шевельнулась. Неужто она… живая?!
Стоявший где-то сзади дядюшка Эдмонд тоже подошёл ближе и остановился у них за спиной. Канг так и не успел понять, что произошло. Просто он ощутил толчок и, чтобы устоять на ногах, попытался ухватиться за Чанга. Но того, кажется, тоже толкнули, и он полетел вперёд.
Канг страшно закричал, понимая, что валится в Кучу.
Чанг полными ужаса глазами смотрел, как Куча подалась ему навстречу.
И они оказались в ней, чувствуя, как цепкие щупальца ухватились за них, пытаясь утащить дальше, вглубь. Китайцы старались вырваться из дьявольских объятий, спотыкались, скользили, падали и погружались все глубже в зловонную пучину, вдыхая её ядовитые испарения.
Насмешливо покашливая, дядюшка Эдмонд удалился прочь. Подойдя к невысокой стене, окружавшей двор, он, подобно пауку, перевалился через неё на другую сторону и через несколько минут куда-то зашагал по улице, прижимая к тощей груди небольшой пакет, который прежде был спрятан у него в штанах.
ГЛАВА 24
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Отвязавшись от полицейских, Джерри поспешил на Римбер-стрит. Черт с ними, права эти ребята все равно вернут, никуда не денутся. На штраф и дорожный налог придётся где-то наскрести. А вообще-то во всем виноват дядюшка Эдмонд.
Джерри в сердцах хлопнул дверцей, сбежал вниз по ступенькам и постучал в дверь. Ответа не было. Корнелл заподозрил неладное. Старик должен был весь день сидеть дома и с нетерпением ждать денег. Пока перед ним маячит надежда их получить, он никуда не денется.
Джерри постучал ещё и ещё раз, но вдруг краем уха уловил какой-то странный звук. Внутри ему почудились торопливые хлюпающие шаги. Они приближались к двери. Потом загремели засовы, заскрежетали ключи, зазвенели цепочки. Дверь распахнулась, и на пороге возникли две фигуры с револьверами в руках. Револьверы казались ржавыми, по одежде двух призраков стекала липкая вонючая жижа. Сама одежда была изодрана в клочья, а на теле виднелись кровавые царапины, похожие на следы когтей какого-то чудовища.
Джерри не сразу узнал в этих двух комических фигурах своих заклятых врагов. Но потом ему стало страшно. Он стоял, не в силах сдвинуться с места, уверенный, что настал его конец. Уж теперь-то они не оставят его в живых. На лице Корнелла блуждала глуповатая улыбка. Он пытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова.
Джерри ждал, когда прогремят выстрелы и его прикончат. Он понимал, что молить о пощаде бесполезно. Такие парни, как эти, своё дело знают туго, а человеческая жизнь для них гроша ломаного не стоит.
Канг и Чанг поняли, что Корнелл подстроил все это специально. Он вознамерился утопить их в своей Куче и поэтому заманил на Римбер-стрит. Как знать, сколько людей нашли свой ужасный конец в этой кошмарной клоаке? Им, к счастью, удалось выбраться из смрадной трясины.
Они почти бегом подбежали к двери, распахнули её и в ужасе замерли. Перед ними с невозмутимым видом стоял сам главарь преступной шайки. Лицо его исказила жестокая ухмылка. Жёсткий взгляд холодных безжалостных глаз не оставлял надежды и леденил души.
И тут «Конфуция» осенило: ну, конечно! Они имеют дело с гениальным мастером перевоплощения! Все это время с ними разговаривал сам Корнелл, принявший на сей раз облик мерзкого старикашки. Он же завлёк их во двор, к Куче…
Он сам сыграл роль подсадной утки, им же самим приготовлена была для них западня, и тем самым Корнелл продемонстрировал своё абсолютное презрение к любой опасности!
Канг пытался держаться достойно перед этим чудовищем в людском облике, но не смог. Страх оказался сильнее. Англичанин опять сыграл с ними злую шутку: позволил на несколько минут поверить, что они спасены. И это лишь затем, чтобы, сняв грим, предстать перед ними в своём истинном виде!
Канг попробовал что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова. Его охватил слепой ужас.
А Корнелл между тем продолжал молчать, глядя на них с нескрываемой насмешкой и зловеще улыбаясь. Улыбка его не сулила ничего хорошего. Канг понимал, что этого человека бесполезно просить о снисхождении — перед ними стоял хладнокровный убийца…
— П-позвольте нам уйти… — вдруг вырвалось у него. — К-клянусь, мы выпустим з-заложниц… — продолжал он, заикаясь уже не столько от страха, сколько от удивления. — У-уедем отс-сюда и сделаем в- все, что п-прикажете…
Но Корнелл продолжал молча улыбаться. Вдруг, все с той же улыбкой на лице, он отступил шаг назад и прислонился к стене. Значит ли это, что он согласен? Или продолжает свою дьявольскую игру, как кошка с мышью?
Понимая, что терять им нечего, Канг и Чанг ринулись мимо проклятого англичанина, взлетели по ступенькам и ввалились в свой «ситроен». Старенький мотор чихнул, закашлялся, потом взревел, и машина на предельной скорости унеслась прочь. Сидевшие в нем люди знали, что это всего лишь отсрочка, но были благодарны судьбе и за неё.
Если бы им пришло в голову вернуться обратно, они стали бы свидетелями поразительного зрелища. Ненавистный англичанин вдруг закрыл глаза, побледнел, ноги его подкосились, он медленно сполз по стене, что-то бормоча себе под нос, и сел на землю.
