– Оуне, мы должны послушаться его.
Она не останавливалась.
– Идем. Ты должен идти.
Элрик уже научился доверять ее мнению. Он тоже прошел мимо старика, который принялся молотить себя по телу мешочками с золотом и выть; слезы текли по его щекам на бороду.
Впереди показался еще один огромный проход – тонкая решетка и мозаика, отделанная полосами нефрита, голубой эмали и серебра. Перед ними были две большие двери темного дерева на мощных медных петлях.
Оуне не знала, что делать. Она наудачу протянула руки и уперлась пальцами в двери, и те стали медленно, как и предыдущие, расходиться. Элрик и Оуне услышали слабый звук изнутри, похожий на плач. Двери открывались все шире и шире и наконец распахнулись до предела.
Несколько мгновений Элрик стоял, ошеломленный увиденным.
Помещение было затоплено серовато-золотистым светом, который испускала колонна высотой в человеческий рост, на ее вершине находился шар. В центре этого шара мерцала Жемчужина, она была огромных размеров – почти с кулак Элрика. К колонне со всех сторон вели короткие лестничные пролеты, на ступеньках которых стояли фигуры, которые сначала Элрик принял за статуи. Но он тут же понял, что это мужчины, женщины и дети, одетые в самые разные костюмы, хотя большинство из них были сшиты по кварцхасаатской моде и по моде кланов пустыни.
К ним сзади на нетвердых ногах подошел сенешаль.
– Не повредите это!
– Мы защищаем себя, господин сенешаль, – сказала ему Оуне, не поворачивая головы. – Это все, что тебе нужно знать о нас.
Медленно, все еще держа на поводу своих серебристых коней и не убирая в ножны серебристые мечи, они направились в следующее помещение; свет Жемчужины касался их серебристых доспехов и шлемов, отчего те издавали мягкое мерцание.
– Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.
Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его Лицо – сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.
Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.
– Я не могу драться с вами. Больше не могу.
– Мы здесь не для того, чтобы вредить, – снова сказала Оуне. – Мы пришли, чтобы освободить вас.
Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.
– И вы пришли с этим? – Она указала на мечи и лошадей, на доспехи. – Но наших врагов здесь нет.
– Скоро они здесь будут, – сказала Оуне. – Я думаю, очень скоро.
Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили – встали у него на пути.
– Ты украдешь! – Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.
– Нет, – сказала Оуне, – у нас другая цель. Вы должны это понять. – Она говорила убедительным тоном. – Нас послал за ней Райк На Сеем.
– Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.
– Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена. – Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы. – Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.
– В этом-то и весь фокус, – сказала королева Су.
– Фокус, – эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! – Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.
Стены помещения сделались прозрачными. За ними стояли татуированные воины Кварцхасаата – головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.
– Мы не можем с ними сражаться, – спокойно сказал Элрик своей подруге. – Их слишком много.
Он приготовился к смерти.
Глава вторая
Разрушение крепости
И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.
– Элрик! – воскликнула она. – Делай, как я!
Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.
Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.
И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне – это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.
Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь – кровь мертвецов – прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли – их встречала острая сталь и искусная тактика.
У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.
Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота – таковы были следствия их собственных действий.
– Все, – сказала Оуне. – С наемниками-колдунами покончено.
– Вы истинные герои! – По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.
– Мы – те, кто мы есть, – сказала Оуне. – Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! – В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал с ее удовольствием.
– Вы – дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева… – Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал от облегчения и радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Райка На Сеема.
Оуне спешилась, и Королева Су заключила ее в объятия. Атем временем посапывание и похохатывание известило о приближении воина Жемчужины.
– Больше для меня нет ничего, – сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения. – Это к уничтожению…
И он упал лицом на мраморный пол – его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба – остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.
Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.
