тебе сказать, что в Хамадане идет гражданская война. Брат королевы Фробры, Нахак, замышляет против нее заговор, и ему помогают люди в звериных масках.
4. МАЛАГИГИ
Неделю спустя они смотрели с высокого холма вниз, на город Хамадан, весь белый и сверкающий на ярком солнце: на шпили, купола и минареты, разукрашенные золотом, серебром и перламутром.
— Здесь я покину вас, — сказал загадочный Рыцарь, поворачивая коня. Прощай, Дориан Хокмун. Мы еще обязательно с тобой встретимся.
Хокмун проводил его взглядом, и они с Оладаном направились к городу.
Но едва они добрались до городских ворот, как услышали громкий шум, доносящийся из-за стены. Крики людей, визг животных и лязг оружия безошибочно выдавали шум сражения. Ворота внезапно распахнулись и из города вырвалась толпа солдат, многие были ранены. Хокмун и Оладан попытались отъехать в сторону, но не успели и вскоре были окружены бегущими воинами. Вот мимо них промчалась группа всадников, и Хокмун услышал крик:
— Все пропало! Нахак победил!
За всадниками из ворот выехала огромная боевая колесница. Четверка вороных лошадей стремительно выносила ее из города. В колеснице стояла женщина с черными как смоль волосами и громкими криками призывало солдат остановиться. Она была молода и прекрасна, с большими раскосыми глазами, сверкающими от гнева и отчаяния. В руке она держала ятаган и энергично размахивала им.
Заметив оторопевших друзей, она, натянув поводья, остановила колесницу.
— Кто вы? Наемники Темной Империи?
— Нет, я враг Империи, — ответил Хокмун. — Что здесь происходит?
— Мятеж. Мой брат Нахак и его люди через тайный подземный ход, ведущий из пустыни, прорвались в город. Для нас это было полной неожиданностью. Если вы враг Империи, то вам лучше побыстрее убраться отсюда! Они привели с собой боевых зверей, которые… — она не договорила, дернула поводья и, закричав что-то своим солдатам, помчалась вперед.
— Нам лучше вернуться к холмам, — пробормотал Оладан, но Хокмун покачал головой.
— Я должен найти Малагиги. Он где-то в городе. У меня осталось совсем мало времени.
Они пробрались через толпу и въехали в город. На улицах кое-где еще продолжалось сражение, и среди волчьих масок воинов Империи еще встречались остроконечные шлемы защитников Хамадана. Друзья свернули на боковую улицу, где было потише, и по ней добрались до городской площади. На противоположной ее стороне они увидели огромных черных крылатых зверей, похожих на гигантских летучих мышей. Они бросались на бегущих солдат и, раздирая добычу длинными кривыми когтями, тут же пожирали ее.
Неожиданно один из зверей увидел их, и Хокмун, заметив это, быстро потащил Оладана в узкую боковую улочку, но было поздно. Зверь уже мчался за ними: он полубежал-полулетел, хлопая могучими крыльями. Из его пасти вырывался мерзкий свистящий звук. От тела исходило ужасное зловоние. Они успели повернуть за угол, но гигантская мышь проползла между домами и продолжала преследовать их. В это время на другом конце улицы появилось с полдюжины воинов в масках Волка. Хокмун вытащил меч и бросился вперед. Выбирать не приходилось.
Первого же всадника он могучим ударом вышиб из седла. Потом чей-то меч, тяжело опустившись на его плечо, пробил кольчугу и вошел в тело, но Хокмун, не обращая внимания на боль, продолжал сражаться. Раздался рев зверя, и солдаты в панике повернули лошадей.
Хокмун и Оладан прорвались сквозь них и оказались на большой, совершенно безлюдной площади. Только трупы валялись повсюду — на булыжной мостовой и на тротуарах. Вдруг Хокмун увидел, как из дверей ближайшего дама на площадь выскочил мужчина в желтом халате и, склонившись над трупом ловким движением срезал у того с ремня кошелек и украшенный драгоценными камнями кинжал. Человек, заметив двух друзей, попытался скрыться в доме, но Оладан преградил ему путь, Хокмун приставил меч к щеке мужчины.
— Где дом Малагиги?
Мужчина вытянул дрожащую руку и прохрипел:
— Там, господа. Дом с куполом и знаками зодиака на серебряной крыше. Вдоль по улице. Только не убивайте меня. Я… — он облегченно вздохнул, когда Хокмун повернул свою лошадь и поехал в указанном направлении.
Вскоре они действительно увидели дом с куполом и знаками зодиака. Подъехав к воротам, Хокмун с силой постучал в них рукоятью меча. Голова раскалывалась от боли, и он каким-то внутренним чувством понимал, что еще немного — и заклинания графа окажутся бессильными против энергии Черного Камня. Он также отлично понимал, что следовало бы поучтивее вторгаться в дом волшебника, но времени для этого у него не было: по всему городу бродили солдаты Империи, и гигантские летучие мыши кружили в поисках добычи.
Наконец ворота распахнулись, и появились четыре огромных негра, вооруженных пиками. Хокмун попытался было въехать во двор дома, но негры преградили ему путь.
— Какое у тебя дело к нашему господину? — спросил один из них.
— Мне нужна его помощь. Дело огромной важности.
На ступенях, ведущих в дом, появился человек, который был одет в простую белую тогу. Длинные седые волосы обрамляли лицо старика, но удивительно — он был чисто выбрит, и кожа казалась гладкой, как у юноши.
— Почему ты думаешь, что Малагиги поможет тебе? — спросил он Хокмуна. — Я вижу, ты с Запада. Оттуда пришли люди и принесли в Хамадан вражду и кровь. Убирайся! Я не приму тебя!
— Вы — господин Малагиги? — спросил Хокмун. — Я сам — жертва этих страшных людей. Помогите мне, и я смогу помочь вам избавиться от них. Пожалуйста, я умоляю вас…
— Убирайся! Это ваши дела. Я не желаю участвовать в них.
Слуги оттеснили Хокмуна, и ворота закрылись.
Хокмун снова забарабанил было в ворота, но Оладан схватил его за руку и указал на что-то впереди. По улице к ним направлялась группа из шести всадников в волчьих масках. Возглавлял ее сам барон Мелиадус.
— Ха! Ну вот мы и встретились, Хокмун! — закричал торжествующе Мелиадус и, обнажив меч, рванулся к герцогу.
Хокмун повернул лошадь. Ненависть его к барону была столь же сильна, как и прежде, но сражаться с ним он сейчас не мог. Вместе с Оладаном они помчались по улице, быстро отрываясь от преследователей.
Агоносвос или его человек, должно быть, успели передать Мелиадусу о Хокмуне, и барон, видимо, лично решил встретить его.
Они еще долго кружили по узким улицам города, пока, наконец, не оказались совсем одни.
— Мы должны уйти из города, — сказал Оладану Хокмун. — Иначе нам не уцелеть. Возможно, позднее нам и удастся проникнуть обратно и убедить Малагиги…
Он замолчал, когда увидел, что одна из гигантских летучих мышей, стремительно бросившись вниз, опустилась на мостовую и, вытянув длинные когти, быстро приближается к ним.
Доведенный до отчаяния отказом Малагиги, Хокмун пришпорил коня и, опередив зверя, первым нанес удар. Мышь издала неприятный свистящий звук и, взмахнув лапой, зацепила когтями раненую руку Хокмуна. Но герцог наносил удары снова и снова, пока, наконец, не перерубил сухожилия на лапе зверя, и из открытой раны не хлынула черная кровь. Чудовище дернуло головой, лошадь попятилась, и Хокмун, вложив в удар всю оставшуюся силу, вонзил меч в огромный круглый глаз зверя. Мышь истошно завизжала. Из глаза хлынула желтая слизь.
Хокмун ударил еще раз. Покачнувшись, чудовище рухнуло. Хокмун едва успел отъехать — еще немного, и зверь раздавил бы его. Без промедления герцог направился к городским воротам. Ехавший
