– Увы, мир не меняется, – вздохнул Фанк. – Случаются лишь временные нарушения равновесия, друг Хоукмун. И если равновесие нарушается в одном направлении слишком сильно, то Рунный Посох старается исправить это на век-другой, пока все не утихнет. Но не знаю…
– Странно слышать от тебя такое, – засмеялся Хоукмун, – ведь ты всеведущ!
– Не я, друг мой, – улыбнулся Фанк, – а то, чему я служу. Всеведущ лишь Рунный Посох…
– Твой сын Дженемайя Коналиас…
– Нет! Многого не знает даже Рунный Посох, – Фанк почесал свой длинный нос и посмотрел на них. – Я хотел бы проститься с вами. Вы славно сражались, и сражались за справедливость.
– Справедливость? – воскликнул Хоукмун. – А существует ли она?
– Она существует, но ее всегда не хватает, – ответил Фанк. – И чтобы ее стало хоть немного больше, приходится упорно трудиться, славно сражаться… в общем, делать все, что в наших силах.
– Да, – согласился Хоукмун, – вероятно, ты прав…
– Я знаю, что прав, – засмеялся Фанк.
В тот же миг он исчез, и откуда-то, словно из иного мира, вдруг донесся его голос:
– Справедливость – это не порядок и не право, как думают люди. Равновесие – это истинная справедливость. Равновесие весов… Помни об этом, Хоукмун!
Дориан обнял за плечи Иссельду.
– Да, постараюсь запомнить, – тихо промолвил он. – Но теперь мы возвратимся в замок Брасс, расчистим источники, вернем в заводи тростник, и опять будет много животных – туров, рогатых лошадей и розовых фламинго… Вдохнем жизнь в наш Камарг!
– И мощь Империи Мрака больше никогда не будет угрожать ему, – печально улыбнулась королева Флана.
– Не сомневаюсь в этом, – кивнул Хоукмун. – Однако если любое другое зло станет угрожать Камаргу, я встану у него на пути, каким бы мощным и ужасным оно ни было, и в какой бы форме оно ни появилось. Мир еще слишком далек от совершенства. Справедливость, о которой говорил Фанк, едва ли вообще существует. Но мы должны постараться сделать хоть что-то во имя этой справедливости… Прощайте, королева Флана!
Они двинулись прочь, и Флана не сводила с них взора своих прекрасных глаз, в которых стояли слезы.
