Корум и Джери-а-Конел обрадовались. Придавив сапогом труп, Корум вырвал копье и тут же снова бросился к арке, таща за собой оружие с веревкой. Наметив новую цель, он метнул копье, поразив второго пса в горло и тут же подтянул копье. На сей раз оно свободно вышло из раны и заскользило по снегу обратно. Теперь осталось всего шесть зверей. Но они стали осторожнее. Корум не в первый раз пожалел, что не взял с собой лук со стрелами.
Один из псов подобрался поближе и понюхал труп собрата. Потом ткнулся мордой в горло, откуда текла свежая кровь, и начал лакать ее длинным красным языком.
Этот пес дорого заплатил за свое пиршество: меж высоких колонн снова мелькнуло копье и вонзилось ему в левый бок. Собака взвыла и закрутилась на месте, пытаясь избавиться от копья. Извиваясь, она рухнула на окровавленный снег, снова вскочила и уползла, на наконечнике копья был кусок ее плоти. Оставляя за собой потоки крови, она отползла от трупа, который только что рвала, ярдов на сто и рухнула замертво.
Держась на почтительном расстоянии от смертельно опасного копья, остальные псы подобрались к ней и начали рвать еще живую плоть.
– Это большое преимущество для нас, – сказал Корум, когда они с Джери-а-Конелом садились в седла, – что у псов Кереноса нет морального запрета поедать своих же собратьев! Думаю, это их слабое место.
Пока собаки жадно насыщались, Корум и Джери-а-Конел миновали все семь каменных кругов, проехали мимо высеченного из камня алтаря в центральном круге и снова двинулись сквозь круги, пока не оказались далеко от собак.
Те пока не догадывались о плане Корума. В распоряжении людей было несколько минут.
Изо всей силы пришпоривая коней, они понеслись вскачь, стараясь как можно дальше убраться от Крайг Дона. Но путь они держали не в Каэр Малод (как должен был подумать Гейнор), а туда, куда собирались, – в Каэр Ллуд. Им повезло: ветер заметал следы и рассеивал их запах. Они могли успеть добраться до Каэр Ллуда и найти великого друида Амергина прежде, чем Гейнор и Фои Миоре догадаются об их замысле.
Гейнор был прав, сказав, что они никогда не доберутся до Каэр Малода, если их по пятам будут преследовать псы Кереноса. Однако когда Гейнор увидит, что путешественники исчезли, можно не сомневаться, сначала он впустую потеряет время, бросившись в другую сторону, пока собаки будут вынюхивать запах беглецов. Завидная уверенность Гейнора в том, что он отлично разбирается в психологии смертных, на этот раз оказала ему дурную услугу. Долго не размышляя о Коруме и Джери-а-Конеле, он не принял во внимание их решимость и готовность рискнуть жизнью ради дела. Слишком много времени он провел в компании слабых, алчных и извращенных созданий. Можно понять, почему он предпочитал их общество – он заметно выделялся на их фоне.
На скаку Корум обдумывал, что они узнали от Гейнора Проклятого. В самом ли деле Крайг Дон сохраняет те свойства, о которых поведал Гейнор, или же их могут использовать только сиды? А может, Крайг Дон стал теперь простым кругом камней, которого Фои Миоре избегают больше из суеверия, чем из-за уважения перед его силой? Корум надеялся, что со временем выяснит истину. Если Крайг Дон в самом деле обладал такой мощью, то, может быть, удастся найти способ снова воспользоваться ею.
Однако теперь он должен забыть Крайг Дон, колонны которого постепенно превращались в темные тени, и теперь глаза путникам застилали лишь снежные вихри. Теперь он должен думать о том, что ждет их впереди, о Каэр Ллуде и Амергине, который под властью заклятия находится в своей башне у реки, где его охраняют и люди, и создания, с людьми ничего общего не имеющие.
Было холодно, и друзья проголодались. Спины лошадей заиндевели, и плащи Корума и Джери покрылись инеем. Лица онемели от ледяного ветра, и каждое движение доставляло боль.
Наконец они добрались до Каэр Ллуда. Поднявшись на холм, они остановили коней. Перед ними лежала широкая река, покрытая льдом. На обоих ее берегах, соединенных надежными деревянными мостами, лежал город верховного короля, светлый гранит которого был припорошен снегом. Некоторые здания имели несколько этажей. Для этого мира это был большой город, может, самый большой, в котором, должно быть, обитали двадцать или тридцать тысяч жителей.
Однако сейчас город имел заброшенный вид – все его очертания едва проступали сквозь туман, заполнивший улицы.
Туман лежал повсюду. Кое-где он был реже, дырявым саваном закрывая Каэр Ллуд. Корум узнал этот туман – он свидетельствовал о присутствии Фои Миоре. Туман, который повсюду тащился за народом холода, куда бы они ни двигались в своих огромных неуклюжих боевых колесницах. Корум опасался этого тумана так же, как боялся примитивной, тупой и аморальной силы уцелевших властителей преисподней. Наблюдая за городом, Корум и Джери заметили какое-то движение у берега реки, где туман временами редел. Коруму показалось, что он увидел темные очертания головы, украшенной рогами, гигантского торса, смутно напоминавшего тело лягушки, и огромной скрипучей повозки. Ее тащило какое-то странное создание. Затем все исчезло.
С окоченевших от мороза губ Корума сорвалось единственное слово:
– Керенос.
– Тот, кто командует псами? – фыркнул Джери.
– И еще много чем другим, – добавил Корум.
Джери высморкался в большой клетчатый платок, который вытащил из-под куртки.
– Боюсь, что эта погода плохо влияет на мое здоровье, – сказал он. – И я был бы не прочь отпустить пару затрещин тем, кто ею командует!
Корум покачал головой.
– Мы с тобой еще недостаточно сильны. Придется подождать. Мы должны быть очень осторожны, чтобы избегать стычек с Фои Миоре – так же, как Гейнор избегал боя со мной. – Он всмотрелся в туман и снежные вихри. – Каэр Ллуд не охраняется. Они явно не боятся нападения мабденов. Почему? Однако это нам на руку. – Принц посмотрел на Джери, лицо которого посинело от холода. – Думаю, если мы сейчас отправимся в Каэр Ллуд, то вполне сойдем за живые трупы. Если остановят, скажем, что мы люди Фои Миоре. Обитающие здесь совершенно тупы, и они не смогут разобраться, служим мы Фои Миоре или находимся у них в рабстве. Они не успеют понять, что их обманывают. Идем.
Корум пустил коня вниз с холма, и друзья поскакали к мрачному печальному городу, некогда великому Каэр Ллуду.
После относительно чистого воздуха оказаться в тумане Каэр Ллуда было тем же самым, что из лета сразу же попасть в зиму.
И если еще недавно Корум и Джери-а-Конел считали, что им холодно, то теперь они попали в объятия ледяного мороза. Туман вел себя едва ли не как одушевленное существо. Он пробирал до костей, грыз плоть и внутренности; они с трудом удерживались, чтобы, как обыкновенные люди, не орать от его укусов. Для Гейнора Проклятого, для живых мертвецов-гулегов, для братьев сосен, подобных Хью Аргеху, с которым когда-то Корум сошелся в бою, – для всех них, конечно же, этот холод ничего не значил. Но только не для простых смертных. Корум, задыхаясь и содрогаясь, сомневался, что они вообще смогут остаться в живых. С каменными, окоченевшими лицами они продолжали ехать дальше, стараясь избегать сгущений тумана. Они искали высокую башню у реки, где, как они надеялись, все еще под стражей находится Амергин.
Они молчали, опасаясь выдать себя, ибо невозможно было определить, кто или что со всех сторон следит за ними из тумана. Лошади спотыкались и скользили, словно этот проклятый туман действовал и на них. Наконец Корум склонился к своему спутнику и, кривясь от боли в потрескавшихся губах, сказал ему:
– Слева от нас стоит дом. Кажется, он пуст. Давай посмотрим. Дверь открыта. Въезжай прямо туда.
Направив коня в дверной проем, он оказался в узком коридоре, где лежали тела старухи и девочки. И мертвыми они обнимали друг друга, скованные морозом. Спрыгнув с седла, Корум по коридору провел лошадь в помещение.
Похоже, грабители побывать тут не успели. Ледяная корка покрывала еду на столе, собранном примерно для десяти человек. В углу стояли несколько копий, а у стены валялись мечи и щиты. Из этого дома мужчины бросились в бой против Фои Миоре и не вернулись обратно, где их ждал очаг. Старуха и девочка погибли под мертвенным взглядом Балара. В этом доме могли быть и тела других – мальчиков и стариков, – которые не вступили в бесполезную битву с Фои Миоре, когда те впервые вошли в Каэр Ллуд. Коруму отчаянно хотелось разжечь огонь, согреть ноющие кости, изгнать из тела дыхание тумана, но он понимал, что это слишком рискованно. Живые мертвецы не нуждаются в тепле, чтобы согреться, – так же как и народ сосен.
Когда Джери-а-Конел ввел в комнату своего коня и вытащил из-под куртки дрожащего черно-белого кота с крылышками, Корум прошептал:
– Наверху должна быть одежда, может, даже одеяла. Я проверю.
Кот, жалобно мяукая, уже успел забраться обратно под куртку Джери.
Корум осторожно поднялся по деревянной лестнице и оказался на узкой площадке. Как он и предполагал, здесь лежали и другие обитатели дома – два глубоких старика и трое малышей. Погибая, старики пытались согреть детей теплом своих тел.
Войдя в комнату, Корум нашел большой комод, полный одеял, задубевших от холода. Однако замерзли они не полностью. Он вытащил из середины столько, сколько смог унести, и понес их вниз. Джери с благодарностью принял их и сразу же стал кутаться.
Корум размотал то, что было у него на поясе, – невзрачную мантию, дар короля Фиахада. Плащ сидов.
Они составили план дальнейших действий. Пока Корум будет искать Амергина, Джери вместе с лошадьми останется ждать его тут. Разворачивая плащ, Корум снова удивился, когда руки исчезли из виду. Джери, закутанный во множество одеял, увидел его в первый раз и задохнулся от изумления.
И тут Корум замер на месте.
С улицы доносились какие-то звуки. Он осторожно подошел к занавешенному окну и посмотрел сквозь щель. За завесой вязкого тумана Корум увидел движение каких-то фигур – их было очень много. Кто-то шел пешком, другие ехали верхом, но все были одного и того же зеленоватого цвета. Корум узнал их – эти странные братья сосен, которые когда-то были людьми, но затем кровь в их жилах уступила место древесным сокам, и теперь они черпали жизненные силы не из пищи и воды, а прямо из земли. Это были самые отчаянные бойцы Фои Миоре, самые умные из стада их рабов. Кони под ними того же странного зеленоватого цвета – и их жизненные силы поддерживались тем же, что и народ сосен.
«Но даже они обречены», – думал Корум, глядя на них.
Когда Фои Миоре отравят всю землю, погибнут и самые стойкие деревья. Однако к тому времени Фои Миоре уже не будут нуждаться в услугах своих зеленых солдат.
Если не считать Гейнора, наибольшие опасения Коруму внушали именно эти создания, ибо у них сохранились немалые остатки былого интеллекта. Жестом он дал понять Джери, что надо хранить полное молчание и даже почти не дышать, пока не пройдет вся эта вереница.
Она была лишь частью большой армии, готовившейся к выступлению. Похоже, братья сосен оставляли Каэр Ллуд. Чтобы продолжить штурм Каэр Малода? Или они шли куда-то в другое место?
За ними клубился густой туман, из толщи которого доносилось какое-то странное урчанье и хрюканье – звуки эти можно было принять за речь. Туман стал расползаться, и в просветах Корум увидел очертания какого-то грузного бесформенного животного и шаткой колесницы. Подняв глаза, он вгляделся в нечеткий силуэт того, кто ехал в колеснице. Принц увидел рыжеватый мех и восьмипалые кисти рук, узловатые и покрытые бородавками; они держали предмет, смахивающий на чудовищный молот, но плечи и голова были полностью скрыты из виду. Когда мимо окон со скрипом проползла боевая колесница, на улице снова воцарилась тишина.
Корум завернулся в плащ сидов. Похоже, он был скроен на более крупного человека, и складки плаща полностью скрывали принца.
И тут, к своему удивлению, он увидел перед собой две комнаты, словно глаза расфокусировались. Тем не менее комнаты слегка отличались. В одной, где, закутавшись в одеяла, сидел Джери, витала смерть, а другая была светлой, полной воздуха и солнечного тепла.
И тут Корум понял, какими свойствами обладал плащ сидов. Прошло много времени с тех пор, как он мог перемещаться из одной плоскости в другую. Плащ делал это за него. Подобно Ги-Бразилу, он не полностью принадлежал этому измерению и переносил Корума через пространство, отделяющее одну плоскость от другой.
– Что случилось? – спросил Джери-а-Конел, глядя в сторону Корума.
– А что? Я исчез?
Джери покачал головой.
