– Предлагаю пари, – сказал Палыч, – кто завтра первым положит свою сотню.
Хэмфри брезгливо скривил лицо. Граф не отреагировал никак. Ланс ухмыльнулся.
– Завтра против нас выйдут крестьяне, – сказал он, – которым дали доспехи и объяснили, как следует держать меч, чтобы не порезаться и не уронить его себе на ногу. Считать таких врагов недостойно. Мы посчитаем позже, когда на нас бросят элиту их армии.
– А ты считал хоть когда-нибудь? – спросил Хэмфри.
– Считал.
– И сколько? Сколько человек ты умудрился прикончить во время одного боя? Каков твой рекорд?
– Я не уверен, что все они были людьми, – сказал Ланс. – Я сражался с представителями разных рас.
– Цифру, – попросил Хэмфри.
– Триста сорок. Или триста пятьдесят. Что-то около этого.
– Но как?.. – изумился Палыч.
– Иногда битвы бывают очень долгими, – объяснил Ланс. – Та длилась два с половиной дня. А каковы твои достижения, доблестный орк?
– Не знаю. Я всегда сбиваюсь со счета после первой сотни.
– А ты, эльф?
– Я не бухгалтер, – отрезал Хэмфри. – Если я дерусь, то убиваю до тех пор, пока есть кого убивать.
– Страшные вы существа, – сказал граф. – Живете недолго, как мотыльки, но за свою жизнь успеваете наворотить столько дел, сколько и нам, бессмертным, не снилось.
– Не прибедняйся, кровосос, – сказал Ланс. Кому-нибудь другому за такое обращение граф оторвал бы голову, но Лансу все сходило с рук. – Уверен, что в отличие от нас, мотыльков, оперирующих сотнями, ты убивал тысячами. Я видел в бою обычных вампиров. И могу себе представить, на что способен вампир истинный.
– Вряд ли можешь, – сказал граф.
– Эх, иногда я жалею, что выбрал не ту сторону, господа, – сказал Ланс. – Драться рядом с вами – это будет одно удовольствие. А драться против вас – совершенно другое. Вы ж не просто… существа. Вы – легенды.
– С той стороны тоже много легенд, – сказал я. – Грегор, Луккас, Бортис… Впрочем, ты еще можешь передумать. Бой пока не начался.
– Я, конечно, наемник, душегуб и подонок, – сказал Ланс. – А также убийца, насильник и мародер. Сражаюсь не за убеждения, а за золото. Но и у меня есть свои принципы, как это ни странно. Я дерусь за того, кто заплатил мне первым. Дерусь до самого конца, даже если знаю, что в самом конце платить мне будет уже нечем. Или некому. Вот такой я странный человек.
– Мы все здесь странные, – сказал Хэмфри. – Орк, выглядящий как человек. Бессмертный истинный вампир, непонятно по каким причинам снизошедший до разборок между мотыльками. Наемник, который утверждает, что у него есть какие-то принципы. Эльф, бросивший свой народ ради того, чтобы драться плечом к плечу с орками и зомби.
– И Темный Лорд, страдающий угрызениями совести и спасающий девиц по темницам, – сказал Ланс.
– А доктору Отто, – сказал я во всеобщем молчании, – я что-нибудь отрежу, потому что он слишком много болтает. Но сделаю это после войны, потому что пока он мне может пригодиться.
– Не стоит резать доктора, – сказал Ланс. – Об этой девушке болтает весь замок, исключая разве только Альберта. Женщины, которых ты приставил ухаживать за ней. Стражники, которые ее охраняют. Лакеи, которые приносят ей еду. А вчера она вообще разгуливала по всей Цитадели.
– Я ей разрешил.
– Наверное, она хорошая девушка, – сказал Ланс. – Жаль, что ни у кого из нас нет времени на любовь.
Главный вывод, который я сделал из этой трепотни на стене, был прост.
Мы все умрем. И все уже привыкли к этой мысли. Потому что лю… существа, надеющиеся выжить, обычно ведут себя более серьезно. А все эти разговоры – юмор висельников.
Все было готово. Дела завершены. Оставалось только гадать. Бездельничать. И трепать языками.
От нас больше ничего не зависит.
Никого не заботит, что будет после войны. Что все покинутые людьми деревни сожжены, посевы вытоптаны, оставшаяся скотина забита. Что Империя, победи она в войне, все равно умрет от голода.
Армия Бортиса оставляет после себя только выжженную землю. Мы в осаде. Мы приперты к стенке. Да, мы, тут все крутые, все из себя мачо, мы будем брыкаться до последнего, заливая все вокруг своей и чужой кровью но итог все равно будет один. Нас по вышеупомянутой стенке просто размажут.
А беженцы в подземельях… В лучшем случае их погонят обратно, как скот. В худшем… Тут есть несколько вариантов. Они могут умереть от голода под землей. Или их всех убьют. Казнят как предателей человечества.
А еще разговоры о массовых похоронах натолкнули меня на интересную мысль.
Обед я приказал накрыть на верхней площадке башни Микки Мауса. Для этого пришлось отправить вниз отряд наемников и сдвинуть в сторону катапульту. Вместо нее по центру встал огромный стол, за которым разместилось все командование армии Империи. А постоянно находящийся перед глазами лагерь Бортиса
