скрывать, это было бы только на руку.
— Удивительно щедрое предложение, — сказал Ланс.
— Разумеется, ты можешь стать их вождем и без моей помощи, но пара-тройка чародейских трюков могли бы здорово облегчить эту задачу.
— Не сомневаюсь, — сказал Ланс. — Правда, я не собираюсь становиться ничьим вождем. Никогда больше.
— Смешно, — сказал Гаррис. — Но я в это не очень-то верю. Ты прожил достаточно долго, чтобы знать — самые большие шансы на выживание находятся именно наверху цепочки. Чем выше ты стоишь, тем больше у тебя шансов.
— Опасное заблуждение, — сказал Ланс. — Хотя теперь я начинаю понимать, почему ты мнишь себя бессмертным. Я когда-то стоял на вершине одной такой цепочки, ничем хорошим это не кончилось.
— Жаль, что я не знал тебя в другие периоды твоей жизни, — сказал Гаррис. — Наверняка ты был совсем другим.
— Это точно, я был другим, — сказал Ланс. — И тебе крупно повезло, что ты не знал меня в те периоды моей жизни. Если бы мы встретились тогда, я бы тебя убил.
— Почему?
— Потому что ты мне не нравишься.
— Логично, — признал Гаррис. — Когда-то и для меня это являлось достаточно веской причиной для убийства.
— Это разговор ни о чем, — сказал Ланс. — К чему он тебе?
— Сам не знаю, — признался Гаррис. — В этом мире осталось слишком мало людей, с которыми я могу поговорить ни о чем. Практически никого и не осталось.
— Если ты никого не боишься, это значит, что ты стал самым страшным, и все боятся тебя, — сказал Ланс. — Живи с этим, император.
Гаррис выбил трубку о каблук.
Ланс повернулся к нему спиной и зашагал в прежнем направлении.
Император переложил трубку в левую руку, вокруг его правой ладони сгустилось облако тьмы. Он задумчиво посмотрел вслед уходящему человеку и вздохнул.
Джунгли почти беззвучно сомкнулись за спиной Ланса.
Император еще долго сидел на валуне посреди враждебного континента, пока тьма вокруг его правой руки окончательно не рассеялась.
Несколькими часами позже на Утренний континент обрушился Черный Ураган.
Гаррис шел по Запретному Городу Тхай-Кая в облаке черного ветра, отражающего стрелы и удары мечей, и каждый, к кому прикасался взгляд императора, падал мертвым.
Золотая Гвардия, вековая стража Великих Фангов, ничего не могла противопоставить одному человеку, в руках которого даже не было оружия.
Он шел легким прогулочным шагом, но в его поступи чувствовалась неотвратимость самого рока. Как невозможно остановить лавину при помощи наскоро сбитого из досок щита, так же невозможно было остановить Гарриса на его пути к опочивальне владыки Фанга.
В первом же коридоре спального крыла ему навстречу вылетела стена огня. Он вышел из нее неопалимым, хотя гобелены сгорели за считаные мгновения, а стены и пол продолжали тлеть.
Белое Забвение было заклинанием широкого действия, поэтому оно накрыло не только проход, по которому двигался император, а и несколько соседних помещений.
Где-то за стеной раздались вопли ужаса, смешанные с криками боли. Гаррис не повел и бровью и продолжил свое шествие.
У двери спальни владыки его ждали Двенадцать Мудрецов, самые старые и самые могущественные маги Тхай-Кая, те, кому доверили охрану наиболее Великого из всех Великих Фангов.
Гаррис улыбнулся.
Они ударили по нему самым мощным заклинанием из своего арсенала: они ударили по нему самим временем.
Деревянный пол, на котором стоял император, моментально превратился в прах. За считаные доли секунды для него прошли миллионы лет.
Из глаз Гарриса вылетели два копья черного света, и Мудрецов стало десять.
Тогда они запели. Страшные литании и заклятия срывались с их губ и разбивались о черный ветер императора.
А потом Гаррису надоел этот цирк, и он начал убивать.
Отряхивая прах со своих сапог, Гаррис вошел в спальню владыки.
Великий Фанг сидел в своей кровати и ждал. Его лицо было бесстрастно.
— Я думал, ты старше, — заметил он.
— Я думал, ты моложе, — сказал Гаррис.
Дан Фанг, Опора Трона, Меч и Щит нации, вылетел из тайного хода с диким боевым кличем своих славных предков. В его руках был большой двуручный меч, в глазах жило безумие.
Гаррис легко уклонился от удара, позволил инерции увлечь тело Дана вперед, потом рванулся, схватил его голову двумя руками и резко повернул.
Дан Фанг упал на ковер со сломанной шеей.
— Мы тебя недооценили, — прокомментировал владыка смерть своего брата. — Где ты черпаешь свои силы, дракон?
— Я стихия, — сообщил ему Гаррис. — Стихию нельзя недооценивать.
Он не стал тратить на владыку свою магию, которая уже очень скоро должна была пригодиться ему в другом месте. Просто зарубил старика тяжелым мечом, выпавшим из мертвой руки Дана.
К тому времени как Гаррис покинул Тхай-Кай, Запретный Город стал городом мертвых.
Гаррис сделал шаг и оказался у себя в шатре, разбитом посреди военного лагеря имперской армии, ожидающей решающего сражения.
Для императора не существовало расстояний, и он мог в любой момент попасть куда угодно. Сейчас ему было угодно попасть в кровать. А заодно — избежать лишних вопросов со стороны своих генералов.
Император был не в форме и не хотел ни с кем разговаривать и никому ничего объяснять.
Но избежать вопросов от сестры Ирэн Черному Урагану все-таки не удалось.
— Что с тобой? — ахнула она при виде мертвенно-бледного лица самого могущественного чародея на земле. — Где ты был?
— Парил над океаном, — сказал Гаррис. — Топил корабли, убивал людей. Я злодей, ты же знаешь.
— Ты ранен?
— Нет. Я просто устал.
— Я могу как-то помочь?
— Дай вина, — Гаррис без сил рухнул на походную кровать. Сестра Ирэн поднесла ему кубок с вином, император сделал глоток. — У меня хорошие новости. Наш юный принц Джейме жив. Полагаю, завтра он бросит мне вызов.
— Ты его примешь?
— Я дал слово.
— И у принца есть какие-то шансы?
— О, да. Фанги, с которыми он нынче водит дружбу, хорошо его подготовили. У него есть копье, которым можно убить кого угодно. Даже меня.
— Слово «даже» сейчас неуместно, — заметила сестра Ирэн. — Ты не в том состоянии, чтобы драться.
— К утру это пройдет.
— Утро наступит уже через несколько часов.
— А вот это не очень хорошо, — сказал Гаррис. — Но у меня нет выбора, я сам его себе не оставил. Скажи, а когда мы с принцем сойдемся лицом к лицу, на чьей стороне будут твои симпатии?
Сестра Ирэн промолчала.
— Наверное, он уже не тот милый мальчик, которого ты помнишь по Тирену, — заметил Гаррис.
