на нас войной, то пощады не будет. Мы должны забыть, что такое милосердие. Забыть об этом ради наших детей и внуков. Потому что если мы этого не сделаем, Красные придут снова. Мы обязаны нанести им удар, от которого они еще долго не оправятся.
В тех или иных вариантах Людовик толкал эту речь последние пять дней. Может, и больше. И он постоянно напирал на слово «должны».
Из-за непредсказуемости осенней погоды флот эльфов прибыл в Порт Первых Людей только пять дней тому назад, едва не опоздав к началу войны. Пока остальные эльфы разбивали лагерь и обустраивали быт, я только и делал, что всюду ходил и со всеми разговаривал, стараясь прояснить обстановку. Трепал языком с людьми, гномами, ограми. С самим Людовиком я беседовал не меньше двадцати раз.
Король нервничал, но старался этого не показывать. За пафосными речами таилась его неуверенность в завтрашнем дне, и я хорошо понимал своего царственного собрата. Или товарища по несчастью.
Власть – это ответственность, и чем больше государство, тем больший груз валится на твои плечи. Численность подданных Людовика была в десятки раз больше населения Зеленых Островов, и именно сюда Красные должны были нанести первый удар. Людовик имел полное право беспокоиться больше других.
Он сделал все, что мог. Заключил все союзы, призвал на помощь всех, до кого сумел докричаться. Люди, эльфы, гномы, драконы, огры…
Он сделал все, что мог, но окажется ли этого достаточно?
Гномы привезли с собой экспериментальные образцы своего «огнестрельного оружия». Как Ромарик и рассказывал мне с Карин, это были гигантские полые трубки с отверстием только с одной стороны. В эти трубки закладывался недавно изобретенный гномами порох, что позволяло гномам выстреливать огромными железными шарами на расстояние, втрое превышающее дальность выстрела самого мощного требюшета. По крайней мере, так утверждал Ромарик. При мне эти хреновины еще не испытывали.
Гномы назвали свои орудия «пушками», потому что название «трубы, стреляющие железными шарами» им не понравилось. Снаряды для пушек они назвали ядрами, потому что название «железные шары, которыми можно стрелять из пушек», по их мнению, не звучало.
К полю предстоящей битвы пушки были доставлены на автомобилях. Ромарик долго объяснял мне устройство специальных креплений, позволяющих стрелять из пушек, не снимая их с колесной базы, твердил что-то об амортизации и отдаче. Получившийся гибрид гномы назвали танком, потому что название «автомобиль, на котором можно перевозить пушки и стрелять из них» оказалось слишком длинным.
Возможно, на древнем языке гномов эти названия несли какую-то смысловую нагрузку, но мне они казались бессмысленным набором звуков.
Пока я размышлял о порохе и пушках, Людовик провозгласил очередной тост за победу. Если он будет продолжать в том же духе, то уже к полуночи ему удастся поверить в нее самому.
Его генералы были мрачны и думали о чем-то своем. Люди, которые занимались войной на профессиональной основе, должны были лучше других представлять, что именно ждет нас завтра.
Впрочем, особого веселья я не наблюдал ни у кого из присутствующих. Идея об убийстве десятков тысяч человек никак не могла способствовать хорошему настроению. Один только огр скалился в свою рыжую бороду, предвкушая добычу, которую пираты смогут захватить с кораблей вторжения.
Сославшись на усталость, я извинился перед Людовиком, и мы с Карин покинули его шатер. Вслед за нами на свежий воздух выбрался и Исидро.
Погода царила чудесная, это были последние теплые деньки перед сезоном промозглых осенних дождей. На безоблачном небе светили две луны Вестланда и мерцали звезды. Дул легкий прохладный ветерок.
– Жаль, что в последнее время не случалось сильных штормов, – заметил я. – Было бы совсем неплохо, если бы их чертов флот утонул где-нибудь посреди океана.
– Природа редко снисходит для решения земных проблем, – сказал Исидро.
– Чем ближе бой, тем больше я сомневаюсь, что поступил правильно, – признался я.
– Разумным людям свойственно сомневаться, – сказал Исидро. – В правильности своих решений всегда уверены только маньяки и фанатики. Я не хотел бы видеть на твоем месте какого-нибудь маньяка.
– Как вы думаете, Зеленые Острова изменятся к нашему возвращению? – спросил я.
Похищение королевы и последовавшие за ним казни леди Мелиссы и ее мужа Станниса вызвали широкий общественный резонанс. Как мы все ожидали, мнения эльфов разделились. Вслух преступление леди Мелиссы никто не одобрял, но о чем думали консервативно настроенные эльфы, оставалось только догадываться.
С необходимостью казни согласилось около восьмидесяти процентов населения, но это опять же вслух и прилюдно. Последние дни перед отплытием флота Доран занимался исключительно сбором слухов и говорил, что меня безоговорочно поддерживает более половины населения эльфов, особенно молодежь. Многие все же неодобрительно относились к моим решениям, но… Король – это единственный закон, а эльфы с законом не спорят.
– Изменения потребуют много времени, – сказал Исидро. – Перестройка мышления куда сложнее, чем перестройка здания.
– Какой же вы умный, – вздохнул я.
– С годами ты станешь таким же, – сказал Исидро. – Мне надо идти, Ринальдо. Я договорился о встрече со своими старыми коллегами и уже почти опоздал.
– Конечно, вы можете идти, – отпустил я своего учителя, и он растворился посреди окружающих нас палаток и костров.
Несмотря на поздний час, практически никто не спал. Солдаты сидели вокруг огня, чистили или точили оружие, латали одежду и вели неторопливые беседы. Это были ветераны армии Вестланда, и перспектива умереть уже следующим утром была для них вполне привычна.
В той же части лагеря, где базировалось ополчение, царила куда более нервозная обстановка. Люди, впервые взявшие в руки оружие несколько недель назад и никогда не видевшие перед собой умирающего врага или умирающего друга, пытались примириться с мыслями о грядущей битве. Там пили куда больше
