чертям!
Когда Магистр был уже в двух шагах от собственной смерти, индикатор боезапаса на моей винтовке заморгал оранжевым светом. Теоретически аккумуляторы импульсных винтовок безмерны и даже при самой интенсивной стрельбе не требуют перезарядки в течение месяца, но постоянная пальба в ином темпоральном потоке пожирала просто чудовищные запасы энергии.
Настала очередь моего выстрела, и я нажал на спуск.
Ничего не произошло. Я видел, каким взглядом смотрит Кобра на свою винтовку — примерно как вернувшийся раньше срока муж на свою жену в постели с лучшим другом. «А я тебе так верил», — говорил его взгляд. И по выражению лица Альвареса я понял, что он столкнулся с той же проблемой.
Здорово, подумал я, чем не эпизод для приключенческого фильма, когда в самый ответственный момент у тебя отказывает оружие. Правда, в кино подобные казусы происходят преимущественно со злодеями, позволяя хорошим парням, уже потерявшим надежду, одержать победу в последний момент.
Похоже, я несколько поторопился с выводами, когда похоронил нас победителями, и скоро мы будем не только мертвыми, но и проигравшими. А счастье было так близко, так возможно…
Сержант Торренс разжал руки и уронил на пол бесполезный теперь сплав из металла и пластика. И сделал шаг вперед, навстречу Магистру.
— Уходите, — бросил он нам.
Чувства говорили мне, что нужно остаться и помочь Рейдену в его борьбе, но оставшийся холодным рассудок сообщал, что я вряд ли что-нибудь смогу сделать. Я сделал шаг назад.
Рейден сорвался с места, словно сжатая до упора и внезапно высвобожденная пружина, и налетел на Магистра. Они оба упали, перелетая линию смерти, и Рейден крепко сжимал врага в своих объятиях.
Это абсурд, успел подумать я. Мартин поплатился за такое собственной жизнью. Но Рейден каким-то только ему известным образом блокировал попытки Магистра к трансформации, и тот почему-то не превращался в ртуть, протекая у него между пальцев. А может быть, ненависть Магистра была сильнее его жажды жизни.
Сотни игл пробили тело Рейдена в разных местах, буквально разрывая его на части, но запас жизненной прочности щита человечества был воистину неисчерпаем. Рейден оставался жив и не ослаблял своей хватки, подобно бульдогу, готовому умереть, но не разжать челюсти.
Я силой затащил оторопевшего Альвареса за порог двери, Кобра одним мощным прыжком перебросил свое тело в проем и створки начали закрываться.
Я бросил последний взгляд на агонизирующую пару, павшую жертвой ненависти, которая насчитывала миллионы лет.
Как два старых оленя на краю пропасти, они сошлись в своем последнем бою, уже не для того, чтобы побеждать, а для того, чтобы погибнуть, но не дать сопернику и шанса выжить.
Рейден превратился в фонтан крови, мясо пластами отваливалось с его костей, а лицо превратилось в изуродованную маску, искаженную гримасой ненависти, но он продолжал стоять на коленях, удерживая Магистра за линией.
— Огонь! — крикнул я, надеясь, что селектор продолжает работать и мы не вывели его из строя непрерывной пальбой.
Селектор работал.
Когда обе створки двери соединились, отсекая от нас картину происходящего, Джек нажал на кнопку.
Интермедия
Магистр
Он не видел снов.
Он не чувствовал дыхания вечности.
Он не заглядывал времени в лицо.
Сорок миллионов лет, прошедшие с момента его погружения в статис-поле и до момента пробуждения, пролетели для него, как один миг.
Тем не менее он прекрасно осознавал сложившееся положение. Он помнил, что перед его погружением валони предприняли попытку атаки на секретные планеты и вполне могли спровоцировать преждевременное включение Разрушителей.
Он знал, что в таком случае выжившим, если, конечно, они будут, понадобится не один миллион лонов, чтобы оправиться от поражения и вновь достичь такого же уровня развития цивилизации, вновь овладеть материями и энергиями и вновь покорить космос.
Капсула не имела механизма открытия изнутри, и, если после той атаки вообще никто не уцелеет, ему суждено будет оставаться мертвым и одновременно бессмертным ровно до того гипотетического момента, когда на его последнее пристанище наткнется какая-нибудь третья раса. Но в эту возможность он не верил, как не верил и в существование третьей расы. Вселенная слишком велика, чтобы в одной Галактике могли соседствовать несколько разумных форм жизни. Даже две расы — это слишком много.
Появление тех, кто называли себя человечеством и носили презрительное прозвище «валони», что означает «застывшие», было патологией. Галактика должна была принадлежать только одному народу — Высшей расе, и, если уж Вселенная допустила ошибку, он должен был ее исправить.
Для него существовало лишь два варианта: капсулу откроют либо представители Высшей расы, и тогда он поделится с ними своими знаниями и силой и поможет занять то положение, какое и подобает занимать его народу, либо ее враги, и тогда он все силы отдаст на их уничтожение. Конкретного плана ни на один случай у него не было: он не мог даже предположить, чем именно он сможет располагать в новом времени и с каким уровнем противостояния может столкнуться.
Капсулу открыли.
Это были валони, заметно регрессировавшие, изменившиеся даже внешне, не обладающие и десятой долей прежнего могущества, тысячной долей того упорства и той слепой ненависти, что погубила Высшую расу. Но это были те же самые валони. Они вновь упорно ползли по пути прогресса и снова побеждали. Возможно, они даже не подозревали, что за предмет только что активировали и какого джинна выпустили из бутылки.
Выдержанная ненависть и свежая ярость, захлестнувшие его после осознания факта поражения Высшей расы, заставили его принять боевую трансформацию и уничтожить всех, кто находился в пределах досягаемости. Он рвал, рубил, колол и кромсал их на куски, дав выход чувствам, заполнившим его после обрыва последней трансляции по мультисвязи, сообщавшей об атаке на Разрушители.
Гораздо позже, когда он выбрался из-под защитного купола, воздвигнутого валони над его капсулой, в многих километрах от устроенной им резни, он осознал, что допустил ошибку.
Ему следовало бы попытаться уйти тихо и лучше узнать новый мир, его историю и уровень развития цивилизации. Оценить степень знаний, которыми валони на данный момент обладают, разобраться в устройстве их общества. Ему не следовало торопиться, ведь в запасе у него было много времени.
Риск был бессмысленным и неоправданным. Если бы валони знали о его существовании, они превратили бы планету в сверхновую звезду, сгусток плазмы, похоронив в ней своего последнего врага. А если не знали…
Все равно лучше было уйти и оставить их ломать головы над загадкой пустой капсулы, спокойно выбраться с планеты и найти источники необходимой ему информации, что в мире валони никогда не было легкой задачей. Теперь же враг был предупрежден если не о нем самом, то о каком-то потенциальном источнике опасности, а он слишком хорошо знал, как валони реагируют на потенциальные угрозы. Если бы Высшая раса была жива, она могла бы многое рассказать на эту тему.
Жалеть было поздно. Он никогда подолгу не корил себя за допущенные ошибки, просто старался избегать их впредь.
Ему удалось незамеченным перебраться через половину планеты. Никакой суеты, спешки, хоть каких- нибудь признаков, что его ищут, он не обнаружил, но все равно забрался на первый попавшийся корабль и
