Клозе молчал, приглашая Круза высказаться первым. Это была его инициатива, пусть он и начинает разговор.
Адмиралу, судя по всему, тоже было нелегко решиться. Государственная измена, а их действия в случае провала квалифицировались бы именно так, это игра, в которую можно сыграть только один раз, и никаких правил не существует.
– Итак, вы здесь, – промолвил адмирал Круз.
Клозе не понял, чего в голосе адмирала больше – облегчения или настороженности.
– Вы сами меня позвали, – напомнил Клозе.
– Позвал, – подтвердил Круз. – Но я еще не понял, рад ли я тому, что вы откликнулись на этот призыв.
Что ж, из этого высказывания многое можно было понять. Клозе решил открыть карты. Не все, но достаточное количество для того, чтобы понять расклад партнера.
– Я понимаю, что это не ваша идея, адмирал, – сказал он, – что она не пришлась вам по вкусу и что вы поддерживаете ее только потому, что не видите альтернативы.
Круз согласно кивнул.
– Для победы в этой войне нам необходимы перемены в высшем эшелоне командования, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Рокуэлл не способен обеспечить движение в нужном нам направлении.
Клозе отметил, что адмирал назвал фамилию человека, не акцентируя внимание на том факте, что человек этот был его сюзереном. Что это – игры подсознания или маскировка своих намерений от себя же самого?
– Вам не кажется, что мое пребывание здесь несколько рискованно? – спросил Клозе. – Я не сомневаюсь в ваших офицерах, но здесь слишком много народу, чтобы исключить возможность утечки информации.
– Вы должны находиться в легкодоступном месте, – сказал адмирал. – Ваше лицо слишком известно, чтобы мы могли надежно спрятать вас где бы то ни было.
– Ага, – сказал Клозе. Это верно, где плюсы, там и минусы. Лицо, которое должно обеспечить поддержку широких масс, хорошо знакомо этим самым массам. – Я так и не понял, каким образом вы собираетесь обеспечить законность нашего хода. На чем мы можем прижать Рокуэлла? То есть каким образом он избавился от Юлия, чтобы унаследовать всю эту богадельню?
– При помощи его личного врача, – сказал Круз.
– Как насчет доказательной базы? – поинтересовался Клозе.
– Стопроцентная. Три недели назад врач покончил с собой, оставив признательные показания в своем компьютере. Сейчас они находятся в распоряжении УИБ. Разумеется, не всего УИБ, а только преданной нам части.
Да, не всего. Генералу Торстену эта идея явно бы не понравилась.
– Самоубийство было спонтанным? – уточнил Клозе.
– О да.
– Вы рассматривали другие варианты?
– Этот показался самым простым и надежным.
Верно, добраться до августейшей особы через его личного врача было самым логичным шагом. Заодно это подтверждает официальный диагноз, объясняющий смерть императора естественными причинами.
Доказательная база должна быть чертовски убедительной, особенно в случае, когда она доказывает то, чего не было. План показался Клозе… иезуитским. Тут четко просматривалась рука УИБ. Даже для Винсента Коллоджерро это было слишком изощренно. И жестоко.
Клозе вспомнил личного врача Юлия. Милый старичок никогда не внушал сомнений ни в профессиональной пригодности, ни в лояльности. Очередная жертва закулисных интриг, жертва вынужденная.
Гамбит.
Клозе отчетливо представлял, сколько жертв последует за первой. Имперские танцы – это танцы на костях.
Когда-нибудь кто-то спляшет и на их собственных могилах. Возможно, это случится гораздо раньше, чем они все предполагают.
– Признание достаточно убедительно? – спросил Клозе.
– Вполне. Меня оно убедило.
– Что ж, – вздохнул Клозе. – Адмирал, полагаю, нам надо поговорить с вами наедине.
– Возможно, – сказал Круз. – Адъютант…
Капитан молча вышел в соседнюю комнату. Пенелопа последовала за ним, одарив Клозе взглядом, который тот не смог расшифровать.
– О чем вы хотите поговорить? – поинтересовался адмирал.
– Это же очевидно, – сказал Клозе. – О наших с вами взаимоотношениях.
Круз вздохнул.
– Я хотел бы знать, какое место в цепочке командования – или вне ее – вы отвели для моей скромной
