незабываема.
Гном захлопнул дверь перед носом Гарри и Джека, и они услышали звук задвигаемых засовов.
— Какую историю мы расскажем этим парням, когда они сюда явятся?
— Историю о спасении вселенной, разумеется, — сказал Джек. — Первое правило стрелка — всегда говори правду.
— Неужели действительно есть такое правило?
— На самом деле оно немного длиннее, — признался Джек. — Всегда говори правду, если она тебе выгодна и ты не можешь придумать историю получше.
— А ты не можешь?
— Как-то ничего в голову не приходит, — сказал стрелок. — Главное — напустить побольше тумана, чтобы они отвели нас вниз, к своему начальству. Ни к чему сразу же заявлять им, что мы пришли забрать Молот. Иначе гномы могут нас неправильно понять.
— Не представляю, что тут можно неправильно понять, — сказал Гарри и закурил сигарету.
Стрелок уселся прямо на землю, поставив саквояж рядом с собой. Ему-то хорошо сидеть на земле, подумал Гарри. Надо и мне обзавестись кожаными штанами, а если я присяду в этих, то остаток дня проведу с мокрой за… тыловой частью.
— Этот гном — жмот, — сказал Гарри. — Если все гномы похожи на него, то они запросят за Молот столько золота, сколько может поместиться у них под землей.
— Он не жмот, — сказал Джек. — Просто ты не умеешь торговаться.
— Я умею торговаться, но этот тип оказался слишком прижимист, нам срочно нужно было отыскать путь под землю, и я не видел другого способа, кроме как заплатить ему требуемую им сумму, и я не виноват, что с каждым разом эта сумма все возрастала…
— Иными словами, ты не умеешь торговаться, — заключил стрелок.
— А ты мне совсем не помогал.
— Переговоры должен вести кто-то один, — сказал Джек.
— Это первое правило стрелка?
— Нет, это первое правило бизнеса.
— Я думал, первое правило бизнеса: сделай как можно больше денег.
— Хорошо, тогда правило насчет переговоров — второе, — согласился стрелок. — Когда два типа, находящиеся на одной стороне, начинают перебивать друг друга, представители противной стороны делают о них весьма нелестные выводы. В нашей же ситуации этот гном сделал нелестные выводы только о тебе, а меня он считает умным и, следовательно, главным в нашей паре.
— Раньше ты говорил, что я главный.
— К счастью, гном этого не знает, — сказал стрелок.
— Значит, пока я выставлял себя полным идиотом, ты спокойно стоял в стороне, посмеивался и сохранял свой имидж?
Стрелок улыбнулся.
— Черт побери, — сказал Гарри. — Горлогориус не стал бы платить какому-то гному.
— Может, и стал бы. Если превратить парня в лягушку, от него многого не добьешься.
Еще раз черт побери, сказал Гарри, но на этот раз исключительно про себя. Почему в подавляющем большинстве случаев этот тип во всем черном оказывается прав?
Хотя если бы гном запросил с Горлогориуса денег… Хм… Для этого надо быть очень храбрым гномом.
Через полчаса снова послышался звук отодвигаемых засовов и на пороге появился все тот же гном. На этот раз он был облачен в походную одежду, на спине висел небольшой рюкзак, из-под кожаной куртки выглядывала кольчуга, а в руке он держал большой топор на короткой ручке. Таким топором удобно пользоваться в небольших помещениях, подумал Гарри. Например, под землей.
— Что это за маскарад? — взвился молодой волшебник. — Где обещанные тобой парни из МОССАДа?
Стрелок только улыбался.
— Позвольте мне представиться, молодые люди, — сказал гном. — Меня зовут Камнеед Глазодав, и я являюсь главным и единственным сотрудником МОССАДа на этой территории. И я отведу вас в подземелья, как и обещал.
— За деньги?
— Нет, бесплатно, — сказал гном. — Меня несколько заинтересовал ваш рассказ, и я подумал: а вдруг эти двое парней действительно знают что-то о близящемся Рагнареке? Ведь если они говорят правду, то моему начальству следует об этом знать.
— О чем? — не понял Гарри.
— Любопытство волшебников можно сравнить только с их же невежеством, — сказал стрелок. Похоже, для него заявление Камнееда о принадлежности к МОССАДу сюрпризом не стало.
— А как же те двенадцать золотых, что я заплатил за вызов? — спросил Гарри.
— За эти деньги вы хотели МОССАД, таки вы и получили МОССАД, — сказал Камнеед.
— Но… а как же…
— Золото — это золото, — сказал гном. — А иметь двенадцать золотых и не иметь двенадцать золотых — это разница…
— В двадцать четыре золотых, я понимаю, — сказал Гарри. — Но зачем ты заставил нас ждать целых полчаса?
— Должен же я был попить чайку на дорожку, — объяснил Камнеед. — Таки мы идем или не идем, парни?
Этот человек жил на склоне горы. Он был счастливым обладателем скромной хижины, построенной почти у самой линии снегов, и худой коровы, траву для которой он собирал в долине и огромными тюками таскал наверх. В обмен на это корова давала ему немного молока.
Еще у этого человека был небольшой огород. Нельзя сказать, чтобы огород приносил много овощей, однако еды человеку хватало. Он был очень скромным и довольствовался тем, что у него есть, никогда не желая большего.
Другие жители этих мест старались его избегать. Не потому, что он делал или говорил им что-то плохое, напротив, он всегда держался приветливо и доброжелательно. Просто было в этом человеке что-то неправильное, хотя, если бы вы попросили объяснить, что именно с ним не так, внятного ответа вы бы не дождались.
Может быть, все дело состояло в том, что у этого человека были холодные, стальные глаза, которых не должно быть у безобидного отшельника, может быть, сказывалась его походка, плавности и бесшумности которой позавидовал бы призрак со стажем, а может, он просто был непохож на других людей, обитающих в этих местах. Чужаков ведь нигде не любят.
Однажды он вернулся в свой дом с очередной порцией травы для своей коровы и обнаружил, что в его хижине кто-то есть. Он удивился, ведь, несмотря на то что он никогда не закрывал дверь, гости его не посещали.
Он вошел в свой дом и увидел человека в черном плаще, капюшон которого был опущен так, что полностью скрывал лицо.
— Желаю тебе тысячу лет жизни, добрый человек, — сказал постоянный обитатель хижины.
— Еще тысяча лет мне бы не помешала, — согласился гость. — Ты мастер Лю?
— Я просто Лю, — сказал отшельник. — Смиренный житель этой горы.
— Я слышал, тебе нет равных в искусстве… танца, — сказал гость.
Лю улыбнулся, и веселые морщинки разбежались по его добродушному лицу.
— Я давно не танцую, — сказал он. — И тебе нет нужды прибегать к эвфемизмам. Здесь нет других ушей, кроме тех, что ты и я носим на своих головах.
— Ты исчез несколько лет назад, — сказал гость. — Многие думали, что ты умер.
— Как видишь, я не умер, — сказал Лю. — Двадцать три года назад я удалился сюда, чтобы провести остаток жизни в мире и покое, чего желаю и тебе, добрый человек.
