— Что, сомневаетесь? А я когда-то неплохо танцевал.
В глазах у Нюшки вспыхнул озорной огонек.
— Давай! — кивнула она Уклейкину и, покосившись на Степу, подхватила под руку Матвея Петровича.
Через несколько минут кадриль была закончена по всем правилам.
Матвей Петрович церемонно поклонился Нюше, вытер взмокший лоб и обернулся к Ковшову:
— Теперь можно начинать деловую часть.
Надувшийся Степа, стараясь не смотреть в сторону девчат, объявил собрание открытым.
Выбрали председателя. Степа выпил стакан воды, разложил перед собой бумаги, словно приготовился произнести часовую речь, но потом махнул рукой и сказал всего лишь несколько слов:
— О чем собрание — сами знаете. Уезжаю на тракторные курсы... На несколько месяцев. Вот и нужно выбрать нового секретаря...
— Погоди, погоди, — остановил его Матвей Петрович. — Ты не торопись. Расскажи о курсах поподробнее...
— А что ж тут рассказывать. Пришел вызов из города... вот правление и посылает меня.
— Это же большое дело — первый тракторист на селе! — раздумчиво заговорил Матвей Петрович. — Сначала ты, Степа, один будешь, потом за машину сядут десятки твоих товарищей. И надо вам знать, что трактор сейчас — это не просто машина, которой можно вспахивать землю. Вам предстоит поднимать целину новой жизни, корчевать все старое, негодное, сопротивляющееся... И, если кто по натуре не боец, тому лучше и не садиться за руль трактора. Конечно, вам нелегко придется, испытаний будет немало. Надо быть ко всему готовым. Вы, наверное, слышали историю комсомольца Петра Дьякова?
— Это где-то в Сибири случилось, — подсказала Нюша.
— Да, да... В Тюменской области. Там в одной из деревень комсомольцы во главе с Петром Дьяковым создали колхоз и отобрали у кулаков трактор. На нем стал работать Петр Дьяков. Все это разожгло злобу и ненависть кулаков. Они подстерегли тракториста ночью, стащили с машины, избили до полусмерти, а потом облили керосином и подожгли.
— И он погиб, Петр Дьяков? — вполголоса спросила Таня.
— Нет, к нашему счастью, выжил. Долго болел, но теперь опять работает в колхозе. Его так и прозвали «Огненный тракторист». Про него даже песню сочинили... Вот послушайте... — И Матвей Петрович негромко запел:
— Хорошая песня! — вскрикнула Нюшка. — Нам бы ее записать, Матвей Петрович!
— Обязательно запишем. Вы эту песню еще не раз вспомните. Только потом, потом. А сейчас продолжайте собрание.
— Так надо секретаря ячейки выбрать, — сказал Степа, обращаясь к комсомольцам. — Выдвигайте, кто вам по нраву... Хоть самого развеселого...
— Уж если самого развеселого, тогда давайте Нюшку! — выкрикнул из угла Уклейкин.
— Молчи ты... пустобрех. — Нюша сердито поглядела на парня.
Выбрать нового секретаря оказалось не так просто. Комсомольцев в ячейке было немного, к тому же одни еще учились в старших классах школы, другие были в отъезде или совсем недавно вступили в комсомол.
Собрание придирчиво перебрало всех ребят и девчат.
Митя Горелов, скажем, комсомолец со стажем, но он вот-вот уйдет из деревни; Уклейкин — парень озорной, хулиганистый, и его никто слушать не будет; Феня Осьмухина — дивчина грамотная, развитая, но держится особняком ото всех; у Зойки Карпухиной на уме только одни наряды, женихи да гулянье; подошла бы Таня Ковшова, да уж очень она робка и застенчива.
Вернулись к кандидатуре Нюши Ветлугиной.
— А я что говорил... — вновь подал голос Уклейкин. — Она же на все руки от скуки. Видали, как она зампредом работает... Всем вкалывает! Кому нужно, любому наскипидарит!
Комсомольцы, вспомнив Нюшины проделки на посту рассыльной, дружно засмеялись.
— Верно, давайте Нюшку! — сказала Зойка. — По крайней мере хоть весело будет. Она и поет и пляшет!..
— Молчи! — зашипела Нюша, пребольно ущипнув подругу. — Не справлюсь я, да и не хочу!
Против нее решительно выступил Степа Ковшов. Согласившись, что энергии у нее хоть отбавляй, он сказал, что Ветлугина еще не доросла до понимания комсомольской дисциплины, что на каждом шагу из нее выпирает стихия и анархия и что по своему политическому развитию она еще стоит на уровне ученика пятого класса. Для примера Степа даже привел тот случай, когда брошюру «Кто такие империалисты?» Нюша читала два месяца, а потом оказалось, что ничего в ней не поняла.
Укрывшись за спины подруг, Нюша исподлобья следила за Степой. Казалось, что она могла быть довольна: после таких слов ее никто, конечно, не станет выдвигать в секретари. Но в то же время ей почему-то стало не по себе: «Не доросла... выпирает из меня... И все-то он меня учит, все учит...»
— Значит, кандидатура Ветлугиной отпадает, — заключил председатель собрания. — Как политически незрелая...
— Почему ж отпадает? — поднялся со скамейки Матвей Петрович. — Раз выдвинули, надо будет поставить на голосование... И если позволите, то я должен кое в чем возразить Степе Ковшову. Это верно, Нюша Ветлугина еще не очень грамотная. Но и все вы здесь не лекторы, не профессора, не академики. Вы затем и в комсомол вступили, чтобы учиться, расти, набираться ума-разума. И надо судить по главному. Нюша — дивчина смелая, боевая, с характером. Энергии у нее предостаточно. Вспомните, как она воевала с кулаками, как помогала взрослым создавать колхоз...
— Ты слушай, слушай... — наклонилась к подруге Таня. — Как он тебя поднимает-то...
Втянув голову в плечи и затаив дыхание, Нюша старалась не шевельнуться. Что ж это такое? Когда парни и девушки, дурачась, назвали ее имя, это было понятно. И, когда Степа пропесочивал ее, это тоже было не в диковину. А теперь вдруг сам Матвей Петрович говорит серьезные слова и предлагает ее в комсомольские вожаки. Да нет, это какой-то подвох, шутка. Какой же она вожак! С первого же дня нашумит, накричит, перессорится со всеми. Да ее самое надо еще вести за руку, то подталкивать, то сдерживать, чтобы она не вылезала из колеи.
— И лучше не говорите, Матвей Петрович! — вскочив, умоляюще выкрикнула Нюшка.
— Дисциплина, Ветлугина! — перебил ее председатель собрания. — Проси слова в порядке очереди.
— Все равно не буду секретарем!.. Не буду и не буду! Вот и весь сказ!.. — Перешагивая через скамейки, Нюша пробралась к двери и схватилась за скобку.
— Нет уж, сиди, — задержала ее Феня. — Привыкай к порядку-то.
Собрание между тем шло своим чередом. Когда все желающие высказались, председатель приступил к голосованию.
— Смотри, за тебя руки тянут! — шепнул кто-то Нюше. Обхватив пылающую голову руками, она опустилась на порог у двери — только бы ничего не видеть и не слышать. Как сквозь стену донесся до нее размеренный голос: «Пять... шесть... девять... одиннадцать», потом председатель собрания что-то объявил, затем все поднялись, задвигали скамейками, захлопали в ладоши.
— Вставай... — толкнула Нюшу Феня. — Заголосовали тебя! Большинством! — И, схватив за рукав, она потянула ее к столу.
