— Эйри, будь же благоразумна!..
Но женщина уже исчезла за дверью и заперлась на ключ.
— Сумасшедшая женщина!
Гро Фезера минуту постоял перед закрытой дверью и исчез в соседнем помещении.
В углу небольшой каюты, обитой нежно-голубой материей с искрящимся серебристым оттенком, на низком восточном диване сидела печальная, бледная женщина.
— Эолисса! — резко окликнул Фезера.
— Да, божественный.
— Я тебе запретил плакать.
— Да, божественный.
— Почему же ты не исполняешь моих приказаний?
Бледная женщина потупила свои голубые глаза. Это был редкий тип холеной, вырождающейся земной красоты.
Хрупкая, стройная, нежная, вся сотканная из нервов, Эолисса, казалось, светилась изнутри каким-то тихим, мерцающим светом. Длинные волнистые волосы пепельного цвета заполняли отлогие плечи, как будто выточенные из белоснежного мрамора. Обильные складки необычайно легкой, воздушной материи не в состоянии были скрыть контуры ее медлительно-грациозного тела.
— Ты любишь меня, Эолисса?
Девушка подняла на него огромные глаза, в которых мелкими алмазами блестели росинки слез.
— Да, божественный.
— Ты на все готова ради меня?
Эолисса вместо ответа опустилась на колени.
— Это не ответ. Поднимись. Смотри мне в глаза…
Гро Фезера, не мигая, уставился в голубые глаза девушки. Та, не в силах отвести своего взгляда, погрузилась в бездонные глаза марсианина.
Прошло несколько секунд.
— Ты спишь, Эолисса?
— Да!
— Сядь! Запомни, что я тебе приказываю. В соседней каюте находится женщина по имени Эйрейя. Ты знаешь ее. Когда вы останетесь вдвоем, ты опустишься перед ней на колени, поцелуешь край ее одежды и скажешь следующее: «Вы моя повелительница. Ради вас я готова на все. У меня нет никаких прав на известное вам лицо. Когда я выполню свое назначение, я уйду из мира». Ты меня поняла? Повтори.
Девушка тихо, но отчетливо повторила продиктованное.
— Теперь слушай далее. Ты помнишь при каких обстоятельствах мы встретились в первый раз?
— Да, я помню.
— Ты и твои родители находились на Марсе. Вас там застала война и позднее — революция. Взбунтовавшаяся чернь заподозрела в твоем отце ларгомерога. Он погиб, погибла и твоя мать. Я вырвал тебя из рук разъяренной толпы. Я твой спаситель.
— Вы мой спаситель, — как эхо повторила девушка.
— Ты знаешь кто я? Отвечай.
— Вы — Гро Фезера-Мар, великий поэт.
— А еще?
Девушка в замешательстве молчала.
— Я тебе приказываю проникнуть в тайники моей души.
— Вы — Председатель Союза Ларгомерогов.
— Ты знаешь мои намерения?
— Да.
— Что сейчас творится на Марсе?
Лицо девушки изобразило величайшее напряжение.
— Революция… Люди убивают друг друга… Много крови, много жертв…
— Хорошо. Скажи, что происходит сейчас на Земле… В Гроазуре?
— Люди готовятся к большому торжеству… Много света, цветов… Они кого то ожидают…
— Хорошо. Я знаю кого. Можешь не отвечать. А он, Кэн-Роне, кого ты считаешь величайшим из людей, он в толпе?
— Да, но он одинок.
— Когда мы спустимся в Гроазуре, ты отыщешь его и поцелуешь со словами: «Вы наш спаситель!» Повтори.
— «Вы наш спаситель».
— На этот раз довольно. Проснись!
Фезера крепко сжал руку девушки. Та слегка вскрикнула. Фезера заговорил ласково, наклонившись к ней:
— Что с тобой, моя милая Эолисса?
Девушка схватилась за голову и растерянно оглянулась вокруг.
— Неужели я спала? Какой неприятный сон.
— Тебе, дитя, необходимо немного развлечься. Пройди к Эйрейе, поболтай с ней. Скоро мы будет в Гроазуре.
Фезера поцеловал девушку в лоб и поспешно вышел.
Эолисса поднялась на ноги, сжимая виски руками.
— Какой мучительный сон!..
Постояв минуту неподвижно и подталкиваемая какою-то внутренней силой, девушка неуверенно направилась к выходу. В дверях своей каюты стояла Эйрейя, с гневно закушенными губами.
Эолисса медленно подошла к маленькой красавице, опустилась на колени, припала губами к краю ее одежды. Потом подняла на нее полные слез глаза и без выражения, как затверженный урок, проговорила:
— «Вы — моя повелительница. Ради вас я готова на все. У меня нет никаких прав на известное вам лицо. Когда я выполню свое назначение, я уйду из мира»…
Глава третья.
Совет пяти.
Посреди слабо освещенной каюты воздушного корабля, за круглым легким столом сидело пять человек — Гро Фезера и остальные члены Совета Пяти.
Аль-Загроо помещался около автоматического стенографа, за отдельным столиком.
Говорил гигант Ними-Зооро, потомок древней императорской династии, некогда властвовавшей над половиной Марса в течение десяти веков подряд, — сутулый, огромного роста марсианин, с хищным темно-коричневым лицом, с выпученными синеватыми белками глаз. Ними-Зооро славился жестокостью и непреклонностью в достижении своих планов. Когда он говорил, его заостренные уши вздрагивали и шевелились на бугристых, медно-красных висках. Клювообразный нос почти покрывал крохотный ротик, из которого вырывалось какое-то клокочущее ворчание.
— Может быть, таким именно образом и должна проявляться деятельность гениальных политиков, — не берусь судить. Только лично меня смешит эта детская игра. Зачем мы носимся здесь, как потерпевшие крушение, а не сидим спокойно у себя, выжидая пока схлынет волна? Что в сущности произошло? Проиграна война? Вспыхнуло возстание? Какое, подумаешь, несчастье! Разве мы не прежние властители положения? Разве мы не свободны в своих действиях? Мы сильны, как всегда, — мы неуловимы. Мы, Ларгомероги, никем не подозреваемые, сидим всюду: в революционном совете Марса, в федеральном управлении Земли, в высшем военном совете, на фабриках пищепилюль, в управлении каналов, в совете техники и наук, в городских муниципалитетах, в бюро снабжений граждан федерации, — всюду, всюду! Все в наших руках и все в нашей власти. Разве не так? Так! Если желаете, — завтра же на планете поднимется шакалий вой и половина наших врагов будет корчиться в предсмертной агонии. Для этого стоит лишь распорядиться произвести очередную выдачу пищепилюль с пустячной дозой акогена[27] или включить в радиофонную сеть, хотя бы, ток лучей плойфоса или фелуйфа. Это было бы превосходно!
При последних словах все слушатели, не исключая Фезера, поморщились.
— Гримасничать тут нечего, — продолжал подметивший это Ними-Зооро, — я предлагаю радикальное средство. Я кончил… Послушаю, что скажут другие.
Маленький подвижной старичек, по имени Корхо-Альгель, предки которого владели неисчислимыми богатствами, национализированными при переходе к федеральному строю, жестом попросил разрешения говорить.
Председатель наклонил голову.
Я чрезвычайно ценю решительность и энергию нашего общего друга, высокородного Ними-Зооро, — начал старик звонким, красивым голосом, так не
