жертвами (!) налётов врага, который не мог бороться против них в открытом бою… большая часть партизанских банд (!) не считалась с международными правилами ведения войны и, таким образом, поставила себя вне закона… Взятые в плен члены этих незаконных (!) групп сопротивления не могли претендовать на обращение с ними как с военнопленными. Поэтому подсудимых нельзя обвинять в том, что, убивая такого рода пленных — членов движения сопротивления — они совершали преступления“. Далее в приговоре говорится даже о том, что расстрел заложников якобы не противоречит международному праву, и т. д.», — возмущённо писала «Правда». Можно понять её возмущение по существу, но формально — по законам международного права — американский судья был прав. Поскольку запрет на применение репрессалий к покровительствуемым лицам (пленным и мирному населению) был принят уже после Второй мировой войны.
Кальсховен продолжает: «Так, в соответствии с вышесказанным, репрессалии по отношению к покровительствуемым лицам и имуществу недвусмысленно запрещены во всех четырёх Женевских конвенциях 1949 г. и в Гаагской конвенции 1954 г. о защите культурных ценностей».[242]
Как видите, отряд Чувакина действовал в полном соответствии с международным законом, применив принцип отрицательной взаимности, чтобы добиться от поляков положительной взаимности.
Должен сказать, что чемоданы в этот эпизод с генералом Ольшиной-Вильчинским я добавил от себя, поскольку в донесении об этом случае о чемоданах не говорится. Но добавил потому, что польские генералы и офицеры если в чём и были специалисты, то это в вопросах сдачи в плен — красиво сдавались, с комфортом. Уже упомянутый Г. Гожеховский, сидевший в лагере для военнопленных Павлищев бор, вспоминает о сидевших с ним полковниках, в частности примечательны такие его слова о полковнике Букоемском: «К Букоемскому было не подступиться, да и само его появление в лагере с чемоданами, мебелью и серебряными сервизами вызывало недоверие».[243] Но об этом позже.
Так что погибших за Родину польских генералов остаётся 3, если они действительно погибли в боях, а не немцы их расстреляли за то же, за что Григоренко расстрелял Ольшину. А у немцев таких оснований было ой как много…
204. Но прежде чем поговорить об этих основаниях, отвлечёмся на недавние события в Польше, благо о них тщательно умолчала «свободная» пресса России. Корни этих событий уходят в 1941 г. Тогда на разделительной линии между Германией и СССР на советской территории стоял маленький городок Едвабне с пограничной заставой. Как только немцы 22 июня начали войну с СССР, окрестное польское население начало убивать советских граждан этого городка. «Сначала их убивали поодиночке — палками, камнями — мучили, отрубали головы, оскверняли трупы. Потом 10 июля около полутора тысяч оставшихся в живых были загнаны в овин и сожжены живьём…», — писал польский профессор истории Т. Шарота в «Газете выборча» от 19.10.2000 г. После окончания войны и установления советско-польской границы город Едвабне оказался на польской территории. В 1962 г. поляки в знак нерушимой советско-польской дружбы установили на месте убийства советских граждан памятный камень, на котором с истинно польской честностью и любовью к правде сообщали, что на этом месте «гитлеровские гестапо и жандармерия сожгли живьём 1600 человек 17.07.1941 г.».[244]
И всё было бы хорошо, да эти сожжённые живьём советские граждане были по национальности евреями. Но и это была бы не проблема, поскольку они были советскими евреями, если бы поляки не покусились на гешефт сионистов. Дело в том, что в немецком концентрационном лагере Освенцим, в котором во время войны в ожидании освобождения Палестины от англичан содержались евреи, работающие на заводах синтетических бензина и каучука, от болезней умерло около 150–170 тысяч человек, но на Нюрнбергском процессе было «установлено», что немцы, дескать, в этом лагере отравили порошком для дезинсекции одежды от вшей целых 4 млн. евреев. А в целом сионисты списали на немцев 6 млн. «замученных» евреев и организовали на этом деле доходный бизнес, сдирая с Германии денежную «компенсацию» за каждого из этих 6 млн. «отравленных». Бизнес процветает и является очень важным для сионизма:
«Без массированной помощи извне государство Израиль нежизнеспособно. Главные источники его финансирования: официальная помощь США, поддержка международного еврейства и немецкие „компенсации“. К 1992 г. ФРГ выплатила Израилю (а также еврейским организациям), согласно официальной статистике, 85,4 млрд. нем. марок, действительные же цифры значительно выше. Сюда следует ещё причислить немецкие бесплатные поставки разных товаров. Наум Голъдман, многолетний председатель Всемирного еврейского конгресса, в книге „Еврейский парадокс“ пишет:
„Без немецких компенсаций, которые были выплачены в первые 10 лет после основания Израиля, государство не смогло бы развить и половины существующей инфраструктуры: весь железнодорожный парк, все корабли, все электростанции, а также большая часть промышленности — немецкого происхождения“».[245]
205. А поляки в своей бесцеремонности сняли с мемориального комплекса в Освенциме табличку про 4 млн. замученных евреев и заменили эту цифру на 1,5 млн..[246] Получилось нехорошо: деньги с Германии сионисты берут за 6 млн., а итог с этой польской корректировкой всего 3,5 млн. Но международный сионизм — это не бараны-русские, он полякам наглости прощать не собирается. И за год до выборов в польский Сейм, осенью 2000 г., вся пресса мира стала вопить и стонать о бедных мучениках Едвабне, хотя все знали об этой истории всегда. «Так кто же это убил бедных мучеников в Едвабне?», — скорбно вопили сионисты, оскорблённые тем, что поляки портят им так хорошо построенную коммерцию. «Кайтесь, кайтесь», — мерно тыкали сионисты польским фейсом в Едвабну. Поскольку у тех, кто сегодня обворовывает Польшу, так же, как и у тех, кто обворовывает Россию, украденные деньги хранятся в западных банках, то спорить им со всемогущим еврейством не приходится. Естественно, что президент Польши Квасьневский кинулся каяться, но польское общество этому категорически воспротивилось. 22 июня 2001 г. Квасьневский в Едвабне каялся в такой обстановке: «Прекрасная траурная церемония в Едвабне транслировалась по 1 программе польского TV. Ответное выступление президента Квасьневского, красноречивое отсутствие местных жителей, тёмные пустые места, где должны находиться наши правые политики, шокирующее отсутствие польских католических епископов. И местный священник, запершийся у себя дома» («Жечпосполита»).[247] А на последовавших за этим выборах отказавшиеся каяться правые получили шокирующую поддержку избирателей.[248]
206. Как видите, даже сегодняшние поляки своё право убивать беззащитных считают святым (и польская церковь это подтверждает), а уж в те годы убийство женщин и детей считалось польской доблестью и геройством. Часто встречавшийся нам выше один из фактических правителей Польши министр иностранных дел Ю. Бек хвастался о своих подвигах на Украине в 1918 г.: «В деревнях мы убивали всех поголовно, и всё сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».[249] Ну какой бы русский мог о таком похвастаться, даже если бы он это и делал? А шляхтичу — запросто!
По неистребимой тяге к убийству безоружного населения польскую шляхту можно сравнить только с американцами. Вот небольшая статистика хозяйничанья поляков на Украине в 1920 г.
«В оккупированных районах Украины захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чём не повинных граждан. Пленных красноармейцев подвергали пыткам и издевательствам. В городе Ровно оккупанты расстреляли более 3 тыс. мирных жителей. Грабёж Украины, прикрывавшийся ссылками на договор с Петлюрой о снабжении польских войск, сопровождался террором и насилием: телесные наказания крестьян при реквизициях, аресты и расстрелы советских служащих в городах, конфискации имущества и еврейские погромы. За отказ населения дать оккупантам продовольствия были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля,
