381. Повторю, что из фильма, снятого сразу после раскопок, следовало, что в ходе эксгумации следственная бригада ничего не нашла такого, что бы указывало на то, что побеспокоенные ею трупы принадлежат полякам. А из изданной в 1995 г. книги ксендза Пешковского следует, что в могилах хранились целые клады. Для примера опишу, какие предметы, по ксендзу, были найдены у посёлка Медное:
Достаточно посмотреть в фильме и на фото в книге, из какой иссиня-чёрной жижи доставали солдаты то, что осталось от трупов, — только крупные кости, ошметки того, что могло быть одеждой, да более менее сохранившую форму дублённую кожу сапог, — чтобы глубоко усомниться в том, что эти описанные ксендзом хорошо сохранившиеся вещи как-то связаны с раскопками в Медном и под Харьковом. Тем более, что основная масса вещей, как зачем-то сообщает ксендз, оказывается, была не из могил, а из каких-то отдельных от могил и ям и в Харькове, и в Медном. Получается, что палачи отобрали у поляков эти вещи, поляков расстреляли и положили в одни могилы, а для их вещей выкопали отдельные могилки и там похоронили никому не нужную чепуху типа десятирублевой золотой монеты. Можно, конечно, считать меня за наивного человека, но не до такой же степени! Скажите прямо — на раскопках могил работали сотни солдат и они, извлекая из могил останки, этих вещей не видели! Поэтому и приходится выдумывать про отдельные ямки, на которых, видимо, раньше были столбики с табличкой: «Геббельсовцам копать здесь», — да потом местные жители эти столбики на дрова унесли.
382. Но это не самое смешное в этих раскопках, поскольку через пять лет после эксгумации выяснилось, что в могилах, оказывается, было найдено и огромное количество писем, удостоверений, списков расстрелянных и, главное, много газет с первой страницей, по которой было ясно, что пленных расстреляли до лета 1940 г. Понимаете, в могилах от костей ничего не осталось, а список из 46 пленных полицейских с указанием не только их имени, но и имени отца, года рождения, места службы и должности, 50 лет пролежал в чёрной жиже, а читается весь до буквы, и так, как будто вчера написан.[416] Но особо трогает находка большого количества газет — видать, НКВД с целями коммунистической пропаганды закопало вместе с казнёнными и избу-читальню с подшивками центральных газет за последние годы.
383. Как я уже писал, ксендз в своём рекламном буклете не все 87 фотографий посвятил себе, любимому, есть среди них и несколько фотографий вещественных доказательств. Нормальных — две: на этих фотографиях запечатлены и таблички, поставленные следователем рядом с данным вещдоком и позволяющие связать это вещественное доказательство с конкретным эпизодом уголовного дела. На обеих фотографиях по черепу: один с огнестрельным ранением,[417] другой целый.[418] Причём ксендз, увлечённый собственной персоной, не обратил внимания, что одно фото сделано с обёрнутого негатива, т. е. надписи на табличках надо читать справа налево. Есть несколько фото ксендза, запечатлённого рядом с вещественными доказательствами, но насколько это можно увидеть, среди этих доказательств и близко нет того, что перечислил в тексте книги ксендз — орденов, ладанок, документов, газет, нет даже пуговиц с мундиров, а ведь латунь должна была сохраниться. И наконец есть два интересных фото. На одном З. Савицкий, поляк, исполняющий какие-то функции на эксгумации, с очень напряжённым лицом показывает ксендзу какой-то нательный крестик, похожий на православный.[419] Подпись к фотографии, по идее, должна была бы гласить, что этот крестик взят с останков в могиле, но она и через 4 года звучит уж очень дипломатично:
384. Мне могут сказать, что эта моя подозрительность ни к чему, ксендз — человек духовный и в мирских делах некомпетентен, поэтому у него и фотографии такие, и текст юридически небезупречен. Как бы не так. Стоит почитать, как он торговался с таксистом, его оценки ресторанов, радость, что он, благодаря спекулятивному курсу, купил торт менее чем за доллар. Кроме того, в сентябре 1939 г. он был подхорунжим и храбро удирал от немцев, пока не попал к нам в интернированные. Затем записался в армию Андерса, вместе с ней храбро удрал в 1942 г. в Иран и встретил победу в Палестине. Т. е. это настоящий польский герой Второй мировой войны и не только в духовном, но и в военном деле человек не посторонний. А что касается следственной темы его книги, то текст произведения Пешковского на русский язык переводил Степан Родевич, а следователя Главной военной прокуратуры РФ, ведущего Катынское дело, звали Степан Радевич, так что книга ксендза вполне может быть официальной справкой ГВП, если издатели ошиблись в написании фамилии переводчика. В связи с этим, как прикажете понимать следующее.
385. Всё найденное в могилах и имеющее хоть какое-то отношение к полякам являлось вещественными доказательствами по уголовному делу. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР (ст. ст. 84 и 85) эти вещдоки должны быть, во-первых, сфотографированы, затем (с принятием мер против их порчи) упакованы и опечатаны и должны храниться при уголовном деле до суда и раздаваться только после вступления в законную силу приговора. Тогда как понять такие навязчивые «откровения» ксендза Пешковского, старательно переведённые на русский язык то ли полковником юстиции С. Радевичем, то ли С. Родевичем:
