выполняют два автомобиля, то западный менеджер не будет держать еще двадцать с двадцатью водителями на всякий случай, на случай спроса «на рынке» своего предприятия. И там каждый цех и каждое подразделение руководствуются не рыночными отношениями, а планом предприятия. Ни один западный менеджер, даже свихнувшийся рыночник, не допустит, чтобы, скажем, его два водителя вдруг отправились бы возить грузы для другого предприятия, а не между цехами. На менеджера-рыночника не подействуют и их объяснения, что они левыми перевозками заработают в день по 1000 долларов, а не по 500, как на своем предприятии; ведь из-за этих дополнительных 1000 долларов все 20 цехов предприятия могут недосчитаться продукции на 1 000 000 долларов. Менеджер их уволит, да еще и с «волчьим билетом». Тех, кто разрушает плановое хозяйство, и на Западе не потерпят. Там план — закон!
Но выше уровня предприятий в экономике Запада начинается анархия или полуанархия. Не давая никому внутри предприятия гоняться за сверхприбылью, сами хозяева предприятий (акционеры) эту сверхприбыль хотят получить. Сверхприбыль, которую можно ухватить на свободном рынке и лично разбогатеть, делает для западных менеджеров и хозяев крайне непривлекательной работу в плановой упряжке страны. Можно только восхищаться ими — люди согласны работать по принципу «или все, или ничего!». Хотя, с другой стороны, им и выбирать не иа чего, так как планирования ни в одной капиталистической стране нет. Теперь его, впрочем, нет нигде.
Нужно различать такие понятия, как «планирование» и «форма собственности» предприятий. Система планирования в государстве никак не связана с формой собственности. Если капиталист согласен стать в плановую схему, то этому ничего не препятствует и, кстати, очень многие официально частные и самостоятельные предприятия включены в плановые схемы концернов. Обычно предприятия по производству комплектующих к основному изделию концерна расположены в государствах с высокой ставкой налогов на прибыль. Эти заводы работают или с убытком, или с минимумом прибыли, то есть концерн заставляет их продавать изделия по определенному плану и по ценам, при которых весь концерн практически не платит налогов там, где они высоки. А сборочное производство располагается в стране с минимальной ставкой налогов, и тут же продается конечная продукция. Этим обеспечиваются максимальные прибыли концерна, за счет которых он развивается. И, конечно, никакой анархии, никаких идиотских «рыночных отношений» внутри концерна нет — план и только план!
Но это опять-таки только до уровня фирм и концернов. Выше в подавляющем большинстве случаев процветает рыночная анархия. Правда, в настоящее время эта анархия несколько обуздывается правительствами, но с единственной целью — не допустить падения собственного производства. Куда денется продукция этого производства, кто ее купит, западные правительства не интересует. Задачу обеспечить товарами весь народ, которую ставило перед собой правительство СССР, ни одно правительство Запада не ставит. Поэтому и государственного планирования в полном смысле этого слова там не существует. Оно там не нужно. В случае необходимости корректировки экономики Запад действует с помощью правительственных фондов.
Например, в японском гастрономе меня удивили цены. Во всем мире цена на сахар, как правило, втрое выше цены на хлеб. Когда мне приходилось заниматься этими сделками, то в ленинградском порту тонна хлебного зерна стоила 90—110 долларов, а тонна сахара 280–310 долларов. Без сомнений, пусть и при других цифрах, но похожее соотношение должно быть и портах Японии. А в японском гастрономе килограмм хлеба и риса стоил примерно по 5 долларов, а килограмм сахара — всего около 3 долларов. При этом получается, что розничная цена сахара примерно в 10 раз выше оптовой, а хлеба — в 50 раз!
Суть здесь такова. Сахар в Японии не производится, а хлеб и рис выращивают. Миллионы японцев, занимаясь этим делом, имеют доход, платят налоги, обеспечивают свои семьи и покупают трактора, сельхозорудия, другие товары, морской флот доставляет им топливо, удобрения. В Японии мало пахотной земли, фермерское сельское хозяйство высокозатратно, цена риса очень высока, возможно, он в десятки раз дороже, чем вьетнамский или китайский. Если позволить продавать на рынке Японии дешевый импортный рис, то покупатели будут очень довольны: каждый сэкономит на рисе кругленькую сумму. Но тогда японские крестьяне не смогут продать свой дорогой рис и поэтому не станут его производить. Объем производства упадет, Япония станет беднее на 13–15 млн. тонн риса.
Ну и что, скажете вы, зато каждый японец станет богаче, покупая дешевый рис. Нет, он станет беднее. Ведь нужно будет назначать пособия крестьянам, оставшимся без работы, тракторостроителям, морякам и прочим, кто обеспечивал своим трудом производство зерна. А взять средства на пособия можно только у тех, кто еще работает. Кроме того, нужно будет возместить ту часть поступлений в бюджет, которую раньше вносили крестьяне. Налоги на работающих возрастут и превысят экономию от дешевого импортного риса. Это естественно. Надо содержать армию, полицию, учителей, врачей, пенсионеров, и чем меньше работающих, тем тяжелее налоговое бремя на каждого из них.
Если вдуматься, то налог платит не человек, а производимый им товар. И чем меньше товаров, тем больше налогов заложено в цене оставшихся и тем большие налоги платят их производители. Скажем, завод, на котором работал автор, во времена СССР производил миллион тонн продукции. Когда дорвавшееся до власти быдло развалило экономику СССР, покупателей продукции завода в СНГ почти не осталось, экспорт на Запад был увеличен вдвое, тем не менее, производство сократилось наполовину. И это еще хорошо, ведь множество предприятий останавливалось полностью. Естественно, что все расходы государство возложило на тех, кто еще производит товар, т. е. на оставшийся товар. Если в СССР на рубль товарной продукции завода на налоги приходилось менее 5 копеек, а на зарплату 11,2 копейки, то в рубле продукции постперестроечного периода зарплата работав ников составляла всего 4,5 копейки, а все виды отчислений в бюджет, скрытые и явные, выросли до 50 копеек! И это, повторяю, естественно. Налоги платят не люди, а производимый страной товар.
Поэтому забота правительства любой страны — не снизить производство товара. Если есть клочок земли, на котором можно что-то вырастить, нужно сажать, даже если стоимость продукции будет выше, чем на свободном рынке. Если на этом клочке земли ничего нельзя вырастить, то нужно везти туда туристов полюбоваться на это чудо и таким образом заставить землю работать. Любой явный или скрытый безработный — непростительный убыток.
В Японии это понимают. Там никому не запрещают торговать своим рисом. Но на дешевый импортный рис установлены такие таможенные пошлины, что его цена становится выше цены отечественного риса, и японский крестьянин может спокойно работать, жить, кормить семью и платить налоги государству. Таким способом Япония защищает своих производителей. Это не плановая экономика, но уже и не анархия. Это осмысленные действия правительства, хотя, конечно, далеко не планирование.
В других странах поступают по-другому. Скажем, в Европе, где из-за климата сельское хозяйство не в состоянии по ценам конкурировать с Америкой или Аргентиной, допускают продажу сельскохозяйственных продуктов по мировым ценам. Но с осчастливленных таким образом покупателей изымается дополнительный налог, и из этого налога фермерам платят компенсацию, покрывающую разницу между ценами отечественного и импортного продовольствия. Это тоже не назовешь «свободным рынком».
Один мой знакомый еврей, занявшийся бизнесом в ФРГ, возмущался тамошними порядками: «Представляешь, — говорил он — моя фирма получает миллион марок прибыли. Из этого миллиона фирма выплачивает налог, а остаток мы, трое владельцев, делим между собой. Но когда деньги попадают на мой счет, я еще раз плачу налог! Более того, если я свою долю до конца года не потрачу полностью, то из остатка у меня еще раз берут налог! Сумасшедшая страна!».
Но если вдуматься, к чему может привести то, что он не потратил свой доход? Это значит, что он не купил товар и не дал его произвести, то есть кто-то из-за его бережливости остался без работы. Значит, надо либо отдать государству для безработного часть остатка денег, либо покупать товар. Покупатель дает работу, способствует увеличению объема производства товаров.
Еще один наглядный пример: почти во всем мире — от Швеции до ЮАР — существует правило: тому, кто вывозит товар за границу, возвращают часть его стоимости, часто до 10 %. Покупатель берет в магазине специальный чек, который предъявляется на таможне вместе с товаром (единственный случай, когда имеешь дело с таможней в Европе), и получает наличными деньгами часть его стоимости. Объясняется это так: иностранец купил товар не в своей стране, а, например, в Германии, не своей промышленности помог, а германской, Германия благодарна такому покупателю, и он получает премию. Эти действия тоже осмысленные, и рыночной анархией их никак не назовешь.
