1924 годов рождения. Обратитесь ко второй строке таблицы, и вам станет ясно, как увеличивался процент укомплектования военнообязанными украинской национальности только в одной нашей дивизии — с 8 % на формировке до 63 % уже в 1944 году. А их было четыре Украинских фронта и сотни дивизий в них. Конечно, этих военнообязанных нельзя было сравнить по боеспособности с безграмотными, необученными и даже ни слова не знавшими по русски с таджиками, узбеками и азербайджанцами. Неужели это было не ясно тогдашним крупным военачальникам и нынешним нашим военным историкам?
Исследуя причины наших поражений, надо изучать и высказывания противной стороны. Особенно если они принадлежат таким именам, как генерал-фельдмаршал Манштейн, о котором Гитлер, давая характеристику своему генералитету, выразился так: «Возможно, что Манштейн — это лучшие мозги, какие только произвёл на свет корпус Генерального штаба»,
Наши командиры радовались более понятливому пополнению, которое регулярно стало поступать взамен выбывавших безвозвратных и по ранению военнослужащих. Теперь пехота становилась более боеспособной и выносливой в зимних условиях. Однако сдача в плен, как неизбежное зло, имело место даже в боях при освобождении стран Европы, когда исход войны был предрешён. Как и членовредительство тоже. Многим не хотелось погибать.
На боеспособность наших войск имело большое влияние и более регулярное снабжение боеприпасами, появление в войсках высокопроходимого на наших дорогах американского транспорта в качестве тягачей орудий и для перевозки личного состава в механизированных частях. Наши союзники своими «звёздными налётами» на промышленные центры Германии выводили из строя крупнейшие авиационные заводы, предприятия по производству боеприпасов, танков. Да, Германия гораздо больше понесла потерь в живой силе от тех бомбёжек, чем мы смогли нанести им боевых потерь на полях сражений. Но и нам не следует раздувать эту версию, когда из 26,6 миллиона безвозвратных потерь мы имеем 18 миллионов гражданского населения и только 8,6 миллиона военных. Вот и рассчитали наши историки, что в этой самой кровопролитной войне соотношение наших боевых потерь «Один к полутора — не в нашу пользу». Чему не поверит ни один даже школьник начальных классов. Это кощунственно перед прахом всех наших павших воинов!
Вшивая Европа
Меня и раньше раздражало какое-то болезненное низкопоклонство моего соавтора Александра Захаровича Лебединцева перед немцами и Западом, которое ему самому кажется «правдой о войне». Но это не правда, Александр Захарович, это низкопоклонство, и этим низкопоклонством Вы правду о войне скрываете. Я бы об этом промолчал, но Вы, сами этого не понимая, уже не просто низкопоклонствуете, Вы уже начали оскорблять моего отца. Но об этом ниже, а сейчас о Вашей любимой «цивилизованной» Европе.
Начнем, пожалуй, со вшей. Вот Вы из работы в работу стонете о том, что у Вас на фронте не было дуста, чтобы бороться со вшами, а у цивилизованных немцев он был. А я вспоминаю такой случай. Где-то после, пожалуй, второго класса родители отправили меня на лето к дяде в село Златоустовка Криворожского района. У дяди Феодосия огород плавно сходил в низинку, в которой был длинный и мелкий ставок (пруд), за ставком местность поднималась, и по хребту возвышенности шла дорога. Теперь я понимаю, что это была идеальная местность для занятия немцами обороны «за обратным скатом». Между огородом и ставком в земле была видна уже заросшая кольцевая выемка, дядя Феодосии пояснил, что это немецкий окоп под пулемет, а окопы стрелков были чуть выше — немцы их выкопали поперек огорода дяди, и когда их выбили, то дядя стрелковую траншею зарыл. И созрела у меня мысль, что дядя мог в траншее не досмотреть что- нибудь интересное, например, пистолет, и если я откопаю эту траншею, то смогу найти что-нибудь полезное. Дядя понял мои намерения, когда я начал просить его указать мне точно, где были окопы, и уверил, что он из окопов все забрал и закопал только дуст. Что такое дуст, я знал, поскольку отец смешивал его с медным купоросом, когда опрыскивал деревья, для меня дуст интереса не представлял, и я отказался от идеи перекопать дяде картошку. Вы, Александр Захарович, пишете, что благодаря дусту — этому подарку «цивилизованных немцев», мы, русские, «покончили в 1947 году с извечной вшивостью в нашей деревне», а мой дядя, который в безлесной части Украины использовал: кабину немецкого грузовика под туалет, стволы винтовок и колючую проволоку под ограду, немецкие каски под голубиные гнезда, гильзы артвыстрелов для оформления входа в погреб, — Ваш любимый дуст закопал, как только похоронил убитых немцев с их вшами.
Не знаю, может быть, в той деревне, в которой жили Вы, Александр Захаровач, была «извечная вшивость», но я помимо упомянутого села подолгу жил в селе Новониколаевка Новомосковского района и в селе Гуппаловка на границе с Полтавской областью и до отъезда в Казахстан всю жизнь прожил в частном доме без удобств, построенном отцом в 1948 году. Так вот, в «нашей деревне» я ни разу не видел не только вшей, не только клопов, но я не смог увидеть даже таракана, о котором читал в стишке Чуковского. Первого таракана в своей жизни я увидел на 24-м году своей жизни в общежитии в Казахстане, там же, переселившись в комнату, из которой выселился алкаш, увидел и клопов. Потом, много лет спустя, кто-то из моих детей лежал в больнице и принес оттуда вшей. Я перепугался и предложил жене остричь их наголо, жена покрутила пальцем у виска и несколько вечеров старательно мыла детям голову, вычесывая вшей и давя гнид. И на этом все окончилось.
Возможно Вы Александр Захарович, сильно удивитесь, но от вшей, клопов и тараканов очень хорошо помогает не дуст, а чистота. А с этим делом у русских было так.
Еще по хроникам XVI века быт русских крестьян был таким. В субботу женщины обязаны были выстирать белье, вымыть избу, причем полы, лавки и столы отдраить дресвой — аналогом наждачной шкурки. В воскресенье все шли в баню, а в русской бане температура около 100°, а белок, из которого состоит тело вши и ее яиц-гнид, сворачивается при 70°, посему в бане у вшей нет шансов выжить. (А дуст гнид не берет.) В безлесной Украине бани тоже были (в Новониколаевке была общая), но при их полном отсутствии еженедельно мылись в корыте, а парились в русской печи — топили ее, выгребали жар, стлали на под соломку и залезали внутрь. Да, в печи париться неудобно, но что поделать, если на баню денег нет, а мыться — это наш русский варварский обычай? Вот в выпущенной в 1915 году издательством И.Д. Сытина «Географии России» даже о Московском промышленном районе, не безлесном, пишется: «Избы в селениях стоят правильной улицей в один или два «порядка», напротив изб или на задах идут амба-ры, свиные сараи, кладовые, овины; бань мало, больше моются в печах».
Это Вам с немцами, Александр Захарович, «цивилизованным», дуст нужен. А русским-то он зачем? Они же варвары некультурные — они мыться привыкли.
У меня есть панегирик немецкой пехотной дивизии, выпущенный издательством «Tornado», в нем о немецкой пехоте написано все: и сколько чего, и кто чем, и кто за что, и откуда куда. Ну, скажем, помимо хлебопекарной роты, в каждой немецкой дивизии был механизированный передвижной мясокомбинате коптильным цехом и машинами по механизированному изготовлению сосисок. Но в немецкой дивизии и намека нет на то, что обязательно было с советской дивизии, — там и намека нет на какой-либо банно- прачечный отряд или отрядик. А зачем он им? Они же цивилизованные. Зачем им тратить время на мытье и стирку, если они дустом себя посыпали — и готово!
Вы с завистью пишете о том, что «только с вступлением в пределы Западной Европы наши воины смогли убедиться в огромной разнице их и нашего быта». Это так. Но только увидели разницу все по- разному. Мне приходилось читать воспоминания девушки, вывезенной немцами в Германию и работавшей у немецкого культурного крестьянина служанкой. Приехал с фронта в отпуск сын хозяев, утром на кухне мать готовит завтрак, служанка чистит картошку, проснувшийся сын входит на кухню, вынимает член и мочится в кухонную раковину. Девушку возмущало, что он делал это при женщинах, пусть даже одна из них его мать, а Вам, Александр Захарович, наверное, нужно восхититься — какая цивилизация! Русский бы варвар одевал полушубок, обувал бы валенки, шел бы куда-то на скотный двор в нужник, а у цивилизованного немца таких проблем нет — отодвинул в раковине посуду и помочился. Кстати, о нужниках — это же тоже русское варварское изобретение.
