из-за которого поднялся грузный мужчина в пенсне. Он подошел, подал руку, предложил садиться и первым же вопросом огорошил.
– У вас что, зубы болят? – спросил он и, начав выслушивать, почему у Олега пухлые щеки, махнул Сахарову рукой, – можете идти.
В приемной Сахаров с устремленным вдаль взглядом и счастливым лицом сразу же подошел к столику с лимонадом.
– Нельзя ли стакан лимонада? – сипящим от пересохшего горла голосом, попросил он.
Капитан открыл бутылку и налил полный стакан, Сахаров с тем же взглядом машинально залпом опрокинул его в рот и снова подставил стакан капитану, тот налил, и Сахаров выпил второй стакан несколько медленнее, но снова подставил его капитану.
Капитан, улыбаясь, начал открывать вторую бутылку.
– Понравился лимонад?
– Что? – Андрей непонимающе посмотрел на стакан в своей руке – Да, да, очень понравился. Спасибо! – поставил стакан на столик и, потирая подбородок, отошел к столу заседаний и опустился на стул.
А в это время в своем кабинете Берия, в присутствии Махнева, ставил Лаврентьеву задачу.
– Это не мне, это СССР необходимо, чтобы ты как можно быстрее включился в работу по термоядерным проблемам. Поэтому я и прошу тебя сделать все, чтобы закончить МГУ не за пять, а за четыре года. И, конечно, тебе надо уже сейчас втягиваться в эту работу.
– Я понял, товарищ Берия, я приложу все силы.
– Молодец. Я на это надеюсь. А теперь скажи, Олег, чем я могу тебе помочь?
– Мне ничего не надо… – смутился Лаврентьев.
– Олег! – укоризненно протянул Берия. – Я заместитель главы Советского государства. Я многое могу. Чем тебе помочь?
– Нет, – еще больше смущаясь, ответил Олег. – Я сам. Мне точно ничего не надо.
Берия изучающе посмотрел на Лаврентьева и удивленно покачал головой.
– Хорошо. Тогда до свидания, – попрощался он с Лаврентьевым за руку. – Товарищ Махнев сейчас выйдет и проводит тебя.
После того как дверь за Лаврентьевым закрылась, Берия, глядя в сторону, спросил официальным, бесцветным голосом, не предвещающим ничего хорошего.
– Товарищ Махнев, вы знаете, что по идеям студента Лаврентьева мы разрабатываем водородную бомбу-слойку и, скорее всего, будем строить термоядерный реактор?
– Да, конечно! – с готовностью ответил тот.
– А вы знаете, что студента Лаврентьева исключают из МГУ за неуплату денег за обучение?
– Как?!
– И я хочу знать – как?! – зло прореагировал на этот вопрос Берия. – Если его исключат, то для России это будет позор хуже… хуже… хуже, чем позор Японской войны! Понимаете, Махнев, если Лаврентьев, в отличие от Сахарова, ничего не просит, то это еще не значит, что ему действительно ничего не надо! Идите!!
По коридору Совмина, Махнев, Сахаров и Лаврентьев почти бежали – молодые люди отказались от предложенной машины и спешили, чтобы не опоздать на метро. Вдруг Махнев, вышедший от Берии веселым, но и каким-то озабоченным, остановился, вынул из галифе бумажник и начал отсчитывать купюры, но потом вынул из него все деньги и сунул их в руку Лаврентьеву.
– Вот, возьми!
– Как?! Зачем?! – поразился Олег, машинально взяв купюры.
– Ну, в долг,- не сумел придумать ничего лучшего Махнев.
– Я не смогу отдать столько! – Олег попытался вернуть деньги Махневу.
– Отдашь, не волнуйся, скоро все отдашь, – Махнев засунул руку Лаврентьева с деньгами ему в карман, не обращая внимания на смущение Олега. – Теперь у тебя все будет хорошо, – весело сказал он и похлопал Олега по плечу.
Лаврентьев и Сахаров вышли из Кремля в первом часу ночи и от Спасских ворот пошли пешком в направлении Охотного ряда. Лаврентьев услышал от Сахарова много теплых слов о себе и о своей работе, Сахаров тоже заверил Олега, что все будет хорошо, и предложил работать вместе, на что простодушный Олег, конечно, согласился. Сахаров ему очень понравился, и, как Лаврентьев полагал, и он произвел тогда на Сахарова благоприятное впечатление. Они расстались у входа в метро, возможно, проговорили бы и дольше, но уходил последний поезд. 14 января 1951 года Берия за своим рабочим столом диктовал секретарю ответы на входящее письма. Он взял очередное письмо.
– Откажите в просьбе – пусть укладываются в плановые нормы, и добавьте, чтобы срочно прислали отчет о причине аварии на нефтеперерабатывающем в Уфе.
Передал письмо секретарю, взял следующее и начал диктовать адресатов.
– Ванникову, Курчатову, Завенягину… – затем надиктовал текст, закончившийся словами: «Учитывая особую секретность разработки нового типа реактора, надо обеспечить тщательный подбор людей и меры надлежащей секретности работ. Кстати сказать, мы не должны забыть студента МГУ Лаврентьева, записки и предложения которого по заявлению т. Сахарова явились толчком для разработки магнитного реактора (записки эти были в Главке у т.т. Павлова и Александрова).
Я принимал т. Лаврентьева. Судя по всему, он человек весьма способный. Вызовите т. Лаврентьева, выслушайте его и сделайте совместно с т. Кафтановым С.В. все, чтобы помочь т. Лаврентьеву в учебе и, по возможности, участвовать в работе. Срок 5 дней».
Спустя пять дней, 19 января 1951 года Махнев докладывал Берии об исполнении поручения.
– По Лаврентьеву. Ванников, Курчатов, Завенягин и Павлов предлагают следующее, – Махнев начал читать: «По Вашему поручению сегодня нами был вызван в ПГУ студент 1-го курса Физфака МГУ Лаврентьев О.А. Он рассказал о своих предложениях и своих пожеланиях. Считаем целесообразным:
1. Установить персональную стипендию – 600 руб.
2. Освободить от платы за обучение в МГУ.
3. Прикрепить для индивидуальных занятий квалифицированных преподавателей МГУ: по физике Телесина Р.В., по математике – Самарского А.А. (оплату производить за счет Главка).
4. Предоставить О.А.Л. для жилья одну комнату площадью 14 кв. м в доме ПГУ по Горьковской набережной 32/34, оборудовать ее мебелью и необходимой научно-технической библиотекой.
5. Выдать О.А.Л. единовременное пособие 3000 руб. за счет ПГУ».
– У него одинокая мать, – задумчиво сказал Берия. – Медсестра. Напишите: предоставить трехкомнатную квартиру,- и пояснил Махневу.- Чтобы он мог вызвать мать.
– Но товарищ Берия! Сейчас же так тяжело с жильем! – запротестовал Махнев.
– Знаете, товарищ Махнев, сейчас, когда с атомным проектом многое стало ясно, в этот проект полезла толпа научной серости, которую раньше в этот проект и на аркане нельзя было затащить. И вот этому научному… быдлу мы не квартиры даем – мы им строим особняки и дачи за государственный счет, хотя это быдло не внесло в атомный проект – да и не внесет! – и сотой доли того, что уже дал Лаврентьев. – Берия помолчал, а потом с некоторой тяжестью в голосе резюмировал. – Товарищ Махнев. У нас сейчас в атомном проекте быстро вьет себе гнездо клан научной серости, а Лаврентьев хотя и выдающийся талант, но он простой русский парень – он безответный. И если мы его не защитим, то эта научная серость, которая из четырех действий в арифметике помнит только, как отнимать и делить, это быдло его обворует, а самого его «сожрет».
Для того чтобы закончить университет за четыре года, Олег должен был «перескочить» с первого курса на третий, для чего у министра высшего образования было получено разрешение на свободное расписание и посещение занятий первого и второго курса одновременно. Кроме того, Лаврентьеву была предоставлена возможность заниматься дополнительно с преподавателями физики, математики и английского языка. От физика ему пришлось вскоре отказаться – физик был слаб, а с математиком,
