сегодня.
Н. И. Вавилов с помощью своей теории смог обнаружить районы Земли, откуда произошли главные культурные растения. Он направил туда экспедиции (даже в районы войн), чтобы найти и собрать семена «первобытных» растений, содержащие исходные, не затронутые скрещиванием гены. И в СССР был создан «банк» этих семян. Значение его было настолько очевидно персоналу, что во время блокады в Ленинграде сотрудники умирали около мешочков с семенами голодной смертью — но не тронули ни одного.
Одним из первых действий 'мирового правительства' после уничтожения СССР была ликвидация этого банка генов. Теперь коллекции генов имеются лишь на Западе. Это позволило перейти к завоеванию мирового господства в особой области — в обладании генетической информацией. Несмотря на сопротивление стран 'третьего мира' (на конференции 'Рио-92'), в международное право проталкиваются законы о патентовании генов. В генетическую матрицу растения, созданного трудом примерно тысячи поколений крестьян, в лаборатории какой-нибудь транснациональной корпорации вносится небольшое изменение — и сорт патентуется. Он уже — интеллектуальная собственность. Далее в него встраивается ген, обеспечивающий бесплодие во втором поколении. Иными словами, купив семена этого сорта (действительно высокоурожайные), фермер не может сам заготовить семена на будущий год — он вынужден их снова покупать.
Соблазняясь урожайными сортами, фермеры всего мира довольно быстро перейдут на семена, производимые всего 5–6 крупными корпорациями. Нарушить их диктат будет уже невозможно, поскольку для самостоятельного восстановления сортов нужен будет доступ в банк исходных генов, а контроль за этим доступом будет в тех же руках. Всесоюзный институт растениеводства («Институт 'Тихая жизнь' им. Н.И.Вавилова», как выразился о советском банке генов Ю. И. Мухин) гарантировал независимость поистине всему миру, так как он предоставлял семена селекционерам всех стран'.
А для меня, Сергей Георгиевич, большой вопрос — обнаружил ли Вавилов «районы Земли, откуда произошли главные культурные растения»? Да, он завозил семена из районов, которые сам выбрал. Горных районов. Но кто гарантирует, что это действительно те районы? Кто гарантирует, что в районах, по климату более похожих на климат СССР, не погибли те семена, гены которых нужны именно нам?
Ж. Медведев пишет, что последним научным открытием Вавилова была полба с Карпатских гор. Сергей Георгиевич! Сколько гектаров в России засевается полбой? Или сортами, созданными с помощью ее генов?
И потом. Со сбором семян вместо Вавилова справился бы любой опытный колхозный агроном. И агроном не ввозил бы за золото в СССР «новые сорта», которые оказывались зерном, подобные которому СССР продавал за границу и его безграмотные Вавиловы не умели распознать.
Видите ли, Сергей Георгиевич, Т. Д. Лысенко был мужественным гражданином. В 1941 г. он распорядился в преддверии ранних заморозков скосить еще зеленые хлеба в Сибири. А если бы заморозков не было, то что бы было с ним за потерю части урожая?
Поэтому, безо всякого сомнения, он распорядился бы отдать коллекцию ВИРа на прокорм ленинградцам, если бы не был настоящим ученым, если бы он не понимал ее генетическую ценность.
Но в 1956–1962 гг. милые вашему сердцу вавиловцы его съели.
И если верить вам, то именно они, наукообразная вошь, и разбазарили ту коллекцию семян, которую собирал ВИР по приказу советского правительства и на деньги советского народа. Которую бережно хранил Т. Д. Лысенко.
«Теперь два слова о Деле — о вопросе, связанном с наукой, но выходящем за ее рамки. Общий пафос Ю. И. Мухина таков: надо Дело делать, а не заниматься всякой ерундой — языком, мухой дрозофилой и т. п. В качестве примерного идиота он приводит Хрущева, который не слушался делового Лысенко. Но даже в описании самого Ю. И. Мухина Хрущев предстает законченным выразителем идеи 'Дело делать, а не рассуждать'. А проблема в том, что, приступая к Делу, очень трудно определить, что будет успехом, а что — провалом. Для этого как раз надо рассуждать и изучать дрозофилу. Более того, оценить баланс успехов и неудач бывает трудно даже много лет спустя после завершения проекта. Ю. И. Мухин, лихо расставляя оценки ('идиотизм Маркса', 'идиотизм Хрущева' и т. д.), подает плохой пример читателю.
Ю. И. Мухин утверждает: подъем целины — авантюра и идиотизм. Если бы это было делом его веры, куда ни шло. Сегодня всяких верующих хоть пруд пруди. Но он берется доказывать логически, а тут уж нужен минимум строгости, если не хочешь повысить общий уровень шизофрении.
Откуда видно, например, что, вложив средства в Центральную Россию, в сложившуюся и инерционную культуру хозяйства, СССР получил бы более быструю отдачу в виде зерна, чем создав крупные механизированные фермы с новым укладом хозяйства на новом месте? Ниоткуда это не видно, это умозрительное предположение (для меня по меньшей мере сомнительное). Сомнения нарастают, когда вдумаешься в 'количественные аргументы' Ю. И. Мухина. Судите сами.
Он пишет: 'с 1947 no 1955 г. валовая продукция сельскою хозяйства (с Лысенко, но без целины) возросла на 65 %, а с 1958 по 1965 г. (с целиной) лишь на 10 % .
Во-первых, надо говорить не о 'валовой продукции' которая выражается в искусственных показателях, а о «натуральных» цифрах — производстве зерновых, целина ведь поднималась исключительно ради зерна. Во-вторых, сравнивать надо хотя бы одинаковые периоды. В-третьих, относительные показатели (проценты) в данном случае вообще врут, ибо 1947 г. — это тяжелый неурожай, наложившийся на тяжелую военную разруху».
Нy и добавили бы — в связи с тяжелым неурожаем, наложившимся на разруху, в декабре 1947 г. были отменены карточки на продукты.
Говорить о «производстве зерновых» как о результате эффективности сельского хозяйства — это вопиющая безграмотность, и ее оправдывает только то, что в мозги советских ученых этот показатель вписал Запад — ваше «мировое правительство», Сергей Георгиевич.
Зерна для хлеба всему населению СССР до его развала нужно было всего 45 млн. тонн. Остальное зерно — это сырье для производства мяса, молока, яиц и т. д. Причем кормить коров и овец зерном — дикость. Их желудки не приспособлены к его переработке.
А на целине была трава, и неплохая. Ее ел скот местных пород — лошади, коровы, овцы. Причем на подножном корме этот скот мог быть круглый год. И вот скот со степи согнали, траву распахали, чтобы вырастить зерно, чтобы кормить им скот. Почему вавиловцы и вы, Сергей Георгиевич, не хотели по этому поводу порассуждать? Ведь вы к этому призываете.
Когда в 1973 г. я приехал на целину, там еще свирепствовали пыльные бури, которые прекратились, когда начали пахать безотвальным плугом, оставляя стерню, — так, как и предлагал Т. Л. Лысенко. В том году в Ермаковском районе был рекордный урожай — район дал 11,7 центнера с гектара, выполнив 3,7 плана.
То есть план был 3,2 центнера с гектара — едва сам-три. Как в прошлом веке. Это и есть практические чудеса ваших менделистов, Сергей Георгиевич, итог «мощной промышленности» генной инженерии.
«Если мы хотим вспомнить реальность, а не манипулировать историей, то надо сравнивать с 1947 по 1955 г., за период послевоенного восстановления (без целины), было произведено 727 млн. тонн зерновых. За такой же девятилетний период с 1956 (первый урожай целины) по 1964 г. произведено 1138 млн. тонн. Разница не просто большая — она принципиальная'.
Что же это вы, Сергей Георгиевич, включили в свой «девятилетний» период 1947 г., за который ругали меня? Ну да ладно. Разница между этими двумя цифрами примерно 57 %.
«Посмотрим по-другому. Каково было среднегодовое производство зерновых за трехлетки (за три года
