– Я считаю, что соотношение между потерями на аэродромах будет такое: в частности на Халхин-Голе у меня было так – 1/8 часть я уничтожил на земле и 7/8 в воздухе.
Но в докладе Рычагова говорится только об уничтожении самолетов противника на земле, и ничего не говорится даже в профессорском стиле, как организовать их уничтожение в воздухе.
Повторюсь, не говорится потому, что организовать это было невозможно. На Халхин-Голе, где японцы не могли появиться нигде кроме как над сосредоточенными на небольшой площади нашими и японскими войсками, хватало телефонной связи. Бои велись вдоль 75-км участка границы, в центре которого японцы вторглись до 20 км. Численность советско-монгольских войск, возможно заниженная, не превышала 60 тыс. человек.
А Рычагову предложили разработать методы уничтожения противника в воздухе, когда речь шла уже о фронте в несколько сот километров и численность войск около 2 млн.
Давайте вернемся к немцам. Связисты Люфтваффе ехали в гуще немецкой сухопутной армии на специально оборудованных бронетранспортерах с мощными радиостанциями. Но вместе с ними были не просто наблюдатели ВНОС, а наводчики самолетов на цель. Когда они видели самолеты противника, то по радио сообщали об этом своему командованию Люфтваффе, которое по радио направляло в район цели те истребители, что уже были в воздухе и поднимало с аэродромов дополнительные. А наводчики с земли связывались с самолетами в воздухе наводили их на противника, указывая численность, курс, высоту, давая этим немецким истребителям возможность атаковать с наиболее выгодного направления, например, со стороны солнца. Т. е., небо над немецкими войсками не только находилось под контролем с земли, но можно было управлять и всеми немецкими самолетами, находившимися в воздухе.
А теперь представьте себя на месте Рычагова и попробуйте этот немецкий метод применить к ВВС РККА.
Пост ВНОС обнаружил противника. Ему нужно дозвониться до штаба ВВС в сухопутной армии и, допустим, в штаб ВВС фронта. Там должны оценить обстановку и решить с какого аэродрома поднимать истребители. Затем дозвониться до аэродрома и передать приказ. Дежурный должен добежать до самолетов, собрать летчиков и по карте объяснить где цель. Нужно сесть в самолеты, запустить двигатели, взлететь и набрать высоту. Сколько на это уйдет времени от момента обнаружения самолетов противника? Вряд ли менее 20 минут. Но самый тихоходный немецкий бомбардировщик за 20 минут улетит от той точки, где его видели, минимум на 100 км. А если этот самолет сменит курс (а они так и делали), то наши истребители будут лететь в одну сторону, а он бомбить в другой. Там его тоже увидят посты ВНОС, но что толку – ведь наши истребители уже в воздухе и радиостанций у них нет!
Более того, быстро уничтожить какую-либо цель, когда свои самолеты на аэродроме, невозможно и это выяснилось в ходе обсуждения доклада Рычагова, о чем ниже. Для этого самолеты должны быть в воздухе, а на советских самолетах не было радиостанций, им в воздухе дать задание было невозможно.
Вот почему в докладе Рычагова нет ничего кроме общих слов – невозможно найти методы достижения господства в воздухе уничтожением вражеских самолетов, при любом количестве своих истребителей, если у тебя на своих истребителях нет радиостанций, и если ты не развернул на земле сеть радиоборудованных станций наведения своих истребителей на вражеские. А у ВВС РККА этого ничего не было, все это создавалось уже в ходе войны и полностью догнать немцев в этом вопросе мы так и не успели.
А теперь по поводу завоевания господства в воздухе, которое
Саратов и Хельсинки
Объекты, которые требуется уничтожить для завоевания стратегического господства в воздухе, скажем заводы нефтепереработки, авиа– и подшипниковые заводы, находятся, как правило, далеко от линии фронта и уничтожать их надо тяжелыми бомбардировщиками. Днем к ним лететь опасно – путь далек, и на этом пути бомбардировщики могут быть легко перехвачены и уничтожены.
Лететь нужно ночью, но ночью не только плохо видно бомбардировщики, но и сами бомбардировщики ничего не видят. Следовательно нужны специальные средства навигации, при помощи которых бомбардировщики и ночью, и в непогоду смогут найти цель, сбросить на нее бомбу, а затем найти свой аэродром.
К моменту начала войны такие средства были – эти системы радионавигации. На самолете был специальный радиоприемник, который мог очень точно определить направление (пеленг) на специальные радиостанции (маяки), сеть которых строится на территории, с которой летают бомбардировщики. Такими радионавигационными приборами были оборудованы все самолеты развитых зарубежных стран – и истребители, и бомбардировщики.
У нас же, из-за преступного пренебрежения к радиосвязи в РККА, и это направление было в зачаточном состоянии. Англичане уже устанавливали на самолеты радиолокаторы, а у нас штурманы, как Колумб, полагались на магнитный компас и ориентировались по звездам. И летчики над ними посмеивались, дескать, наши авиаштурманы ведут свою родословную от легендарного матроса Железняка – тот тоже «шел на Одессу, а вышел к Херсону».
И в этом направлении радиосвязи мы бросились догонять немцев только с началом войны, и здесь не слишком преуспели. Два примера.
В июне 1943 г. немцы нанесли своей бомбардировочной авиацией единственный массированный удар по советским авиазаводам. Авиазавод в Саратове точным ударом они сравняли с землей до такой степени, что первым решением было не восстанавливать его, а распределить работающих на нем людей по другим заводам. Потом все же восстановили в три месяца, умели работать в войну.
В Великой Отечественной мы победили кровью пехоты, никто не нес столько потерь, как она. К концу 1943 г. Верховный решил эту кровь немного сберечь и дал команду советской дальнебомбардировочной авиации разбомбить Хельсинки, чтобы принудить финнов к перемирию и не тратить пехоту на наступление вглубь Финляндии. С 7 по 26 февраля 1944 г. наша авиация дальнего действия (правда, ночью и в плохую погоду) нанесла 4 массированных (до 1000 самолетов в каждом) налета на столицу Финляндии. Подсчитав сколько тысяч тонн бомб они сбросили на Хельсинки, штаб авиации дальнего действия доложил Сталину, что сровнял Хельсинки с землей.
Но финны не сдавались. Пришлось ими заняться все той же пехоте. Наши войска начали наступление, снова взяли линию Маннергейма, и финны наконец, как и в 1940 г., запросили перемирия.
Когда советская делегация приехала в Хельсинки по поводу этого перемирия, то выяснилось почему
