– Так-то вот, Филипп Михайлович, время я у вас даром не потеряла: научила ваших работниц сборке и ремонту материальной части. Теперь обойдутся без меня, особенно эта... Финогеева Христя. Старательность у нее большая и способности к этому делу.
– Очень рад, большое спасибо! —обрадовался Мальшет и крепко пожал руку старой баллонщице.
– Не стоит благодарности. Не за тем зашла. Хочу вот... поставить вас в известность...
– Что случилось? – обеспокоился Мальшет.
– А то, что просто позор всем сотрудникам обсерватории! А еще научные работники... Ученые. Атеистическая пропаганда у вас на низком уровне.
– Атеистическая... Вот те раз!...
– Да, совсем хромает пропаганда.
– Не понимаю...
– Оно и видно. Христина Савельевна-то у вас в бога верит. Недаром ее «монашкой» на стройке прозвали. Может, и случайно, а кстати. И в черта верит. Я как чертыхнусь, ей аж муторно.
– Вот не знал! Странно. Она ведь, насколько мне известно, детдомовская.
– А это ее уж после детдома обработали. Детдом здесь ни при чем.
– Вот как! Ну что ж, спасибо. Буду иметь в виду. Евгения Ивановна ушла, а Мальшет долго раздумывал над ее словами.
В тот же день он заглянул в лабораторию, где работала Марфенька. Она была одна и занималась самым детским делом: клеила огромного змея.
– Ого! – восхитился, как мальчишка, Филипп.– А вы толк в этом знаете!
– Когда-то в деревне с ребятами запускала. А теперь вот для аэрологических целей...
Мальшет присел на конец массивного, грубо сколоченного стола.
– Не испачкайтесь в клейстере!
– Ничего.
Мальшет помолчал, разглядывая полное румяное лицо Марфеньки с черными, словно крупные вишни, глазами. Розовые губы еще по-детски пухлы, подбородок несколько тяжеловат. В нижней части лица что-то упрямое. Очень насмешливые глаза. Короткие взлохмаченные волосы. «Стрижка – «мальчик без мамы»,– усмехнулся про себя Филипп, а вслух спросил без обиняков:
– Где вы нашли Финогееву?
Марфенька медленно отодвинула банку с клейстером и вытерла руки о фланелевую тряпку.
– Могу вам сказать, как директору, но попрошу дальше не распространять.
Марфенька села на другой конец стола и коротко рассказала историю Христины Финогеевой.
– Вот и все!
Мальшет вытер пот со лба тыльной стороной руки: платок он вечно терял – потерял и на этот раз.
– Ужасно! – проговорил он.– Но чего же смотрела швейная фабрика? Ведь она была их работницей, пришла прямо со школьной скамьи...
– Дурной коллектив, равнодушный и черствый. Правда, она им не подходила. У нее же совсем нет никакого призвания к шитью. Она терпеть не может шить! Я заметила, она даже пуговицы не пришьет, пока не оторвутся все до последней. Каменщица из нее вышла отличная, но никак не портниха. В баллонном цехе ей, кажется, нравится. Она просто в восторге, что ей доверяют сборку аэростата.
– Вы никогда не пытались убедить ее?
– В чем?
– Ну... Я насчет всяких суеверий...– Мальшет почему-то сконфузился и даже покраснел.
Марфенька смотрела на него холодно.
– Нет, не пыталась. Я думала: рано еще пока... Что у нее за душой есть, кроме этой религии? Выпустили ее одну на дорогу, такую слабую, пугливую,– она сразу и заблудилась. Вот когда она станет крепко на земле... Тогда можете попробовать разубедить ее Филипп Михайлович.
Марфенька соскочила со стола.
– Скажите, вы не думаете, что общество должно отвечать за слабейших в нем? Например, тот дурной коллектив, который дал ей погибнуть. Никто не ответил за нее, а должны были бы ответить. Человек же не виноват, что родится слабым. Я читала у Павлова. Бывает нервная система сильного типа, а бывает слабого. Человек не выдерживает жизненных ударов и срывается. Это еще лучший исход, когда в религию ударится, а то может быть и еще хуже. Христина еще не пришла в себя, понимаете? Она ночью всегда мечется и кричит во сне. Я ее сразу бужу. У Павлова сильно сказано, я даже наизусть запомнила. Вот послушайте: «В подкорковых центрах головного мозга надолго сохраняются следы сильных страданий. Едва кора ослабляет контроль свой, угнетенные силы встают». Это значит во сне – понимаете?
Марфенька даже побледнела, цитируя эти строки. Мальшет посмотрел на нее с интересом.
– Да. Крепко сказано. А у вас нервная система сильного типа?
– Конечно!
Мальшет рассмеялся. Поднял наполовину склеенный змей и опять положил его на стол.
– Чему же вы смеетесь? – немножко обиделась Марфенька.
