на вид упругие, без всяких признаков жира. Признаюсь, что мысли мои неожиданно потекли по совсем иному руслу.
– Ничего ты не видишь, – услышал я.
Я потупился, но Морок рукой, вооруженной
– Больно! – чуть не завопил я, но почувствовал, что боли уже никакой нет. Моя кровь стала электричеством, волосы явственно зашевелились на голове.
– Вот так смотри, – сказала она и опустила руку.
Неясный вихрь, сотканный из игольно-тонких ярких нитей, метался по тесной пещере. Он вился веретеном прямо передо мной, но в то же время заполнял целиком пещеру. Я моргнул. Морок стояла напротив и улыбалась. Наваждение исчезло, но не совсем. Горячая дрожь, проснувшаяся во мне от прикосновения Морок, затаилась в кончиках пальцев. С каждым ударом сердца по венам проносились какие-то разряды вроде электрических и замирали в районе затылка. Тело словно пульсировало, хотя внешне, я уверен, этого заметно не было. Что она сделала со мной?
– Что ты сделала? – проговорил я, ожидая, что изменится и мой голос. Нет, он звучал так, как и обычно.
– Ты ведь такой же, как и я. Разве ты раньше ничего подобного не чувствовал?
– Н-нет... – с появившейся откуда-то неуверенностью ответил я. – Раньше никогда, но...
Я замолчал, уставившись на свою руку. Рука как рука, но все же что-то не так. Может, дело в том, что я стал видеть как-то по-другому? Ощущение было немного похоже на то, когда покуришь очень хорошей травы. Огненными волнами налетали воспоминания: бешеный взрыв в моей голове и обугленные трупы
– Садись, садись... – Она почти силой усадила меня на камни. – Прости меня, повелитель
– О чем?..
Она не ответила, посмотрев на меня так, будто я и сам прекрасно должен быть понимать, о чем.
– Я рада, что встретила в этих жутких землях тебя, – заговорила она, словно продолжая давно начатый разговор. – Я долго здесь. Не помню сколько. Здесь много плохих мест. Если ты пришел за мной, значит, ты поможешь мне вернуться?
– Куда?
– Там, где наш дом.
– Наш дом? Ты из общего мира? – осенило меня.
– Что такое общий мир?
Н-да, ошибка. Не может она быть из того мира, где я родился и вырос. Откуда угодно, только не оттуда. Хотя... по воинам Мертвого Дома ведь не скажешь, что они – обыкновенные мальчишки из тех, что каждый день попадаются на улицах, в магазинах... да мало ли где...
– А откуда ты? – осторожно спросил я. Я хотел еще спросить, почему она уверена в том, что мы земляки, но не стал опережать события.
Морок опустила голову.
– Я не очень хорошо помню.
– Россия, – начал я. – Москва, Кремль... Вологда, Саратов, Рязань, Астрахань?.. Телевидение? «Жигули»? Пиво? Универмаг? Ну, что еще?.. Школа, институт, лекция?
– Что это?
– Никогда не слышала? Булочная, троллейбус, метро, светофор?.. – еще раз попытался я.
Она только отрицательно качала головой.
– Понятно, – вздохнул я. – Извини, но, кажется, мы с тобой родились в разных местах. Погоди, а как ты сюда попала?
– Я не помню! – В ее голосе послышалась перемена.
– Хоть что-то ты должна помнить о своей прошлой жизни?
Морок вновь дышала тяжело и часто – как и тогда, когда я на нее здесь наткнулся.
– Чудовища... – выговорила она. – Вокруг полно чудовищ. Огромные и маленькие. Разные. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. У них горящие глаза. Так ярко – что в темноте видно за много- много шагов. Они пожирают людей. Люди боятся и покорно идут в разинутые пасти... Молоко! – выкрикнула она.
– Что?
– Молоко... – неуверенно повторила Морок это слово.
– Ладно, – сказал я. – Пока что достаточно. Я не знаю того места, откуда ты родом. И, честно говоря, не могу понять, почему ты так стремишься вернуться туда. Я бы лично от этих твоих голодных чудовищ с горящими глазами бежал и не оглядывался. Хотя, конечно, дым Отечества нам сладок и приятен. Как говорил дед Силантий, закуривая «Приму». Родина что мать, какая есть, такая и слава богу...
Она рывком поднялась. Я тоже.
– Подожди! Я не хотел тебя обидеть! Извини...
Я взял ее за безоружную, прижатую к груди руку, но она с криком освободилась.
– Ты ранена? Черт, прости... Я же не знал. Может, я могу как-то помочь? Это все ратники... Если бы ты не нападала на них, они бы тебя не трогали. Ты же сама убиваешь! Ну, хочешь, ты уйдешь далеко-далеко, а я скажу, что убил тебя? И они оставят тебя в покое...
– Нет! – В ее лице и голосе уже ясно звучала истерика. – Они делают эти земли еще хуже! Они делают зло, живущее здесь, сильнее! Пусть они сами уходят!
– Поэтому ты убиваешь их?
– Я хочу, чтобы их не было!
– Слушай, не кричи... Здесь пятеро Драконов и столько же Мертвых. Если они еще не перерезали друг друга, то уж на твои вопли сбегутся сюда точно. Ты ведь не хочешь, чтобы...
Морок зашипела, как кошка. В пещере вдруг стало темнее. Круглая дыра в потолке на мгновение исчезла – и засветилась снова, а в трех шагах от нас уже стоял, чуть присев после прыжка, Хан. С арбалетом в одной руке и наполовину обломанной катаной – в другой. Знак Дракона обжег мне грудь.
– Не помешал ли я вам? – осведомился Хан, медленно поднимая арбалет. – Помешал, – ответил он сам себе. – Новообращенный Никита не успел снять штаны. Какая жалость.
– Чего ты мелешь?..
– Я ведь знал, что уже видел твое лицо. Я говорил Драконам, а они мне не верили. Я видел тебя! Ты входил в Поле Руин с Мертвыми! Вчерашней ночью! На тебе были цвета Дракона, но ты спокойно шел с воинами Мертвого Дома одной дорогой. Предатель! Ты один из них, и Морок – ваше проклятое создание! Когда я убью вас, Драконы пожалеют о том, что не верили мне!
Он видел меня в общем мире?!
– Не знаешь ничего, а говоришь!.. – закричал я, глядя попеременно то на Морок, то на Хана. – Я не с ними, я просто...
– Спряталась от меня? – бросил Хан Морок. – Теперь одной царапиной на мордашке не отделаешься, отродье Мертвых!
Арбалет и
Морок, оказавшаяся за спиной мастера Дракона, припала к земле. Он не увидел ее – почуял. Разворачиваясь, ударил сломанным мечом. Катана рассекла пустоту. Морок, спружинив сильными ногами, взлетела через круглую дыру и исчезла.
