– Это... вы так скелета называете?
– Он сам себя так называет, – рассеянно ответил Макс. – Не спрашивай почему. И, кстати, никакой он не скелет. То есть не совсем скелет... Немудрено, что Ана так разозлился. Представь себя на его месте... Да, впрочем, ты и так был на его месте. Ты вытащил его в общий мир. Это получается... Знаешь, что получается? А? – Он в упор посмотрел на меня.
Я помотал головой. Я-то откуда знаю? Тогда Макс договорил, медленно, точно через силу:
– Две реальности... – он свел вместе большие ладони, – совместились. Этого никогда еще не было, и это по-настоящему плохо. Во-первых, ты мог погибнуть.
Я машинально тронул повязки на груди. И быстро поднял голову, ожидая «во-вторых». Но «во-вторых» не последовало.
– Либо Игра дала какой-то сбой, либо... Даже не знаю, – уныло договорил Макс. – Возможно, тот, кого ты видел, ответственен за катаклизм. Ну, кто это был, кто? Местный? Вряд ли. Воин Золотого Дракона? Исключено. Если бы кто-то из наших собирался войти в Поле, я бы знал. Воин Мертвого Дома? Допустим... Но каким образом он умудрился устроить для тебя такую каку? Никому не под силу совместить реальности. Елки зеленые... Ну, вспомни хоть, как он выглядел?
– Да никак... Волосы. Длинные. Цвет волос? Не помню. Лицо? Тут как-то странно. Ни глаз, ни рта, ни носа что-то я не приметил. Слишком быстро все было. Мелькнуло и все. Ну... будто маска белая вместо лица.
Макс выслушал и опустил голову:
– Гринька вон хорохорится, а мне не по себе. В случае чего с кого спрос-то будет? Не с тебя же, с нас. А может, просто случайность? Да я просто не понимаю, как такое могло случиться? Такое и не расскажешь никому...
Дальше он бормотал и вовсе неразборчиво. Что-то о сильных эмоциях, о чувстве страха, через каждые два слова повторяя неприятно натянутое, как тетива:
– Пло-охо... Пло-охо...
Потом вдруг надолго замолчал. И снова наклонился ко мне:
– Ладно, пока оставим это. Попытайся вспомнить того, кого видел, еще раз. В какие цвета он был одет?
Я вяло пожал плечами:
– Не помню... то есть... я только лицо и видел. Вернее, отсутствие лица. Маску.
– А руки-ноги? А тело? Лицо в воздухе, что ли, болталось само по себе, как воздушный шарик?
Непонятно почему это сравнение вдруг напугало меня. Ну, не то что напугало – придавило.
– Видел лицо, – буркнул я. – Больше ничего. Темно же было!
– Цвет волос? Ах да – ты говорил... Ну, хоть – темные или светлые?
– Волосы... Черт его знает. Я тебе говорю – не рассматривал, мелькнуло раз, и все.
– Поня-атно... То есть ни черта лысого не понятно.
Макс побарабанил пальцами по столу, потом вдруг поднялся и вышел из кухни. Дверь, между прочим, за собою закрыл. За стенкой тут же загомонили в два голоса. Коротко тявкнул Пират.
Я докурил и размял окурок в пальцах. Рядом с ножкой стола подсыхал зеленый теннисный мячик. Теперь он, конечно, ничем не напоминал ту Сияющую Сферу, которую я снял с надгробия в Поле Кладбища. И когда я успел сунуть мячик... то есть Сферу в карман? И как это вообще получилось? Этот момент совершенно не отложился в памяти. Да... было ли куда Сферу совать? Тьфу, дьявольщина, опять запутался...
Я перевел дух. Как бы то ни было, испытание завершено успешно. С формальной стороны, разумеется. Вес взят, только вот что-то аплодисментов не слышно... Я поднялся, бездумно пересек кухню, сунул босые ноги в ботинки, подсыхавшие у батареи. Ну и плевать на вас. На вашу Игру, на ваше испытание, на вашего Золотого Дракона. Я почувствовал, что смертельно устал. И отупел. Стал как бронзовая статуя – непробиваемо-твердый снаружи и гулкий и пустой внутри. Плевать на вас. Ничего больше не хочу.
– ...трусоват уж больно... Ну, какой из него воин? – проник сквозь стену звонкий Гринин голос. – Дракону такие воины на фиг не нужны.
Я даже не поморщился. Оказывается, бронзовая усталость – не такая уж и плохая штука. Не чувствуешь ничего, когда именно нужно ничего не чувствовать.
– ...а если, к примеру, Чур вырвется в общий мир? Или еще кто? Если один раз такое получилось, то надо предполагать...
– ...давай разберемся – а вдруг он не вытаскивал никого? Ну, не может же такого быть, а? А раны... Ну, подумаешь – упал, поцарапался. Испугался.
– ...испугался! Нет уж, я лично за Никиту поручаться не буду. Хоть испытания он, получается, и прошел, но такие...
– ...сам знаешь, нам любые воины нужны. Драконов после Битвы осталось два десятка! И почти все простые ратники, не выше трех колец.
Какая еще битва? Впрочем... Плевать на вас. Знать ничего не хочу.
«Облажался ты, братец, – пискнуло что-то в моей голове, – потому и знать ничего не хочешь. Потому и – плевать».
Скрипнув, приоткрылась дверь на кухню. Вместе с черной псиной башкой в проем просунулась фраза:
– Это твое последнее слово? Смотри, Гринька, тебе, конечно, решать, но...
Отметить, что великовозрастный Макс обращается к сопляку Гриньке как к старшему, я успел и даже нехотя удивился по этому поводу. Пират, неодобрительно оглядев меня, недавнего своего обидчика, скрылся; а я, вышагнув в прихожую, поискал глазами свою куртку.
– ...А кого он мог видеть в Поле? Ну кого, скажи? Мы же за ограду не заходили.
– ...со страху чего не почудится... Мало ли... Маска какая-то.
– ...войти в Поле и поговорить с Ана...
– ...Ана-Ава сейчас лучше не трогать... это Мертвые? Ты думаешь? Подстроили?..
– ...а кто же еще?.. Не сам же он реальностями манипулировал. Он ведь все-таки не Создатель...
– ...вот сволочи, патрули выставляют... Это же наши земли! Они не имеют права! Вконец обнаглели...
– ...а кто докажет? Он и сам не уверен в том, что видел...
Не было в прихожей куртки. Впрочем, невелика потеря. Разорванная, грязная, она наверное, отмокает в ванне. А на улице не так уж и холодно. Я покрутил рычажок замка, и входная дверь с неожиданно громким щелчком открылась. Голоса в соседней комнате мгновенно смолкли. Я уже был на лестничной площадке, когда меня настиг встревоженный оклик Макса:
– Стой, куда ты!
И сразу Гринькин тенорок:
– Держи его! Нельзя ему!..
– Хрен вам... – прошептал я и побежал.
– Тебе нельзя сейчас одному!.. – Крик Грини полетел мне вслед и запутался в заливистом собачьем лае. – Макс, пусти! Его догнать надо!..
– Догонишь его, как же...
Хрен вам.
Я выбежал из подъезда, в несколько длинных скачков пересек двор и нырнул в черную дыру подворотни.
Я то бежал, то шел. То опять бежал – главным образом чтобы хоть немного согреться. В конце концов и сам перестал осознавать, бегу или снова перешел на шаг. Меня несло, ног я не чувствовал, я будто плыл – и выплыл на перекресток, как раз к коммерческому киоску. Автобусная остановка там еще была, пустая из-за позднего времени. В киоске я спросил, который час, постучав в закрытое железной пластиной окошко. Ответил мне женский голос: «Брать что-нибудь будете?» Пока я медлил, окошко закрылось и уже не открывалось.
...Черта с два дождешься в это время автобуса. И жилище мое находилось отсюда на порядочном расстоянии, и перспектива отмахать это расстояние на своих двоих представлялась мне довольно кислой. Локоть больно пульсировал. Грудь саднило. Боль спускалась вниз, в ноги, ступни словно приклеивались к
