– Я думал, – продолжал Макс, – он давно в Европе или в Штатах – карьеру делает, а он... Вот оно как!
Коростелев уже ускользнул из-под руки оружейника – он уже склонился на другом конце стола и постукивал пальцами по стопке бумаг. Прямо в глазах рябило – уж так быстро он двигался. И головой своей заросшей вертел по сторонам. Я не сразу догадался – зачем. Не сразу понял, что это он все в зеркала, расставленные по стенам, смотрится. Глянет мельком и отвернется. И через минуту снова глянет.
– А чего там делать – в Штатах? – отозвался он. – По части паранормальных явлений там ничего интересного нет. Нищая страна. Долина Дьявола туристами оккупирована, все зеленые человечки в секретных лабораториях препарированы, а бигфуты на банджо в провинциальных барах лабают на потребу публике.
Макс заржал. Посмеялся и Коростелев. Посмеялся и скосил глаза на собственное отражение в ближайшем зеркале.
– Э! Э! – вдруг воскликнул оружейник и поспешно двинул ко мне. – Никита, ты не заваливайся!
Он успел подхватить меня под руки, прежде чем дрожащие от слабости мои ноги окончательно разъехались. Коростелев, молниеносно обогнув стол, оказался позади меня – подставлял мне стул. Я брякнулся на скрипнувшее толстое сиденье и тут же закрыл глаза. Меня трясло. Разговоры над моей головой уплыли куда-то под потолок. Я до боли закусил губу и только благодаря сверкнувшему лучику боли не потерял сознание.
Слишком много всего навалилось.
Ничего странного не было в том, что замок Создателей, пустовавший со времен Битвы Десяти Полей, теперь обитаем. Я бы не очень удивился, узнав, что нынешний хозяин Пылающих Башен, повелитель мертвецов, – уродливый монстр, одно из жутких порождений Игры. Но спокойно воспринять кандидата медицинских наук Серегу Коростелева, исчезнувшего из Приволжска два или три года назад и теперь гуляющего по потолкам диковинного багрового замка и балагурящего об американских бигфутах, лабающих на банджо, – это уж увольте.
Осознавать себя в одной реальности, пусть даже самой кошмарной, – это нормально. Но когда реальности, совмещаясь, переплетаются между собой, как две капли краски в стакане воды, – это совершенно непереносимо. Это уже психушкой пахнет. Подумаешь – обморок. Удивительно, что не взорвалась, как перекипевший котел, моя бедная голова.
А Макс... Он ведь не помнит, как попал сюда. Он ведь не тонул, задыхаясь, в бурлящей каше из холодных мертвых тел. Он ведь нырнул в радужное забытье на вершине Скалы и вынырнул уже под ясные очи своего доброго приятеля, которому жуть как обрадовался, рядом с которым чувствует себя спасенным, защищенным от ужаса, осевшего на нижних этажах Башни. И восставшие мертвецы представляются ему всего лишь неуклюжими, но послушными болванами.
– Максим, крикни этим олухам – пусть стульев еще притащат. – Это было первое, что я услышал, когда звон в ушах утих.
– Так, значит, таких, как я, называют путаники? – усмехнулся Коростелев.
Глиняная плошка с водой, которую он держал на ладони, словно чашу драгоценного вина, плавно – без усилий со стороны «монаха» – поднялась к потолку. Медленно спустилась вниз – опять в ладонь. Ни капли не расплескалось. Коростелев рассеянно глянул на плошку, стрельнул глазами в зеркало и снова усмехнулся.
Мы сидели втроем за тяжелым столом. Вернее, сидели только мы с Максом. Коростелев то и дело подскакивал, бегал к шкафу, ворошил там какие-то бумаги, которые и ворошить-то было, наверное, совсем не нужно; серой тенью летел обратно к столу, трогал и переставлял расставленные на расчищенной от бумаг деревянной плоскости кувшины, горшки и тарелки, скользил вдоль стен – поминутно оглядываясь на зеркала, – поправлял что-то в факелах, смахивал широким рукавом хламиды какие-то видимые лишь ему одному пылинки с зеркальных рам. Мне все время казалось, что он вот-вот вскочит опять к потолку. Он не суетился. По всему было видно, что ему действительно трудно усидеть на месте.
– Да, – подтвердил оружейник, – путаники. Только путаники обычно не выживают и дня в Полях. А ты вот... – Он всплеснул руками вверх – выказывая дурашливый восторг.
– Я же знал, на что шел. – Коростелев крутнулся на стуле и посерьезнел настолько, что даже ненадолго замер. – Я именно хотел попасть в Поле, но не знал, как это сделать, и более того – не мог представить, что меня там ждет.
– Ну, объяснил бы мне про свой исследовательский зуд, я бы тебя все-таки взял с собой как-нибудь, – сказал Макс, улыбаясь доброжелательно.
– Не, не взял бы, – просто ответил Коростелев. – Я ж тебя не один раз просил, умолял даже.
Оружейник кашлянул в кулак. Потом – когда в наступившем молчании снова вскочивший со стула «монах» скоро перебирал ногами взад-вперед по круглой комнате у зеркал – принялся загибать пальцы, шевеля пухлыми губами.
– Два... три... – подал Макс голос, – это получается, ты оказался в Поле Руин как раз во время Битвы Десяти Полей?
Коростелев упал на стул, подхватил со стола свою чашку.
– Нет, – сказал он. – Нет, Битва уже была окончена. Представляешь мое состояние? Только что я был почти в центре города, ноги сбивал по битому кирпичу, пару раз чуть живот себе не пропорол арматуриной, падая, – искал, как и где вы проходите в пространство вашей Игры, рубашка на мне от пота взмокла – хоть выжимай. С самого утра же по солнцепеку валандаюсь. И вдруг... Пролезаю под какой-то плитой, выбираюсь на поверхность, отряхиваю колени и соображаю, что солнца нет на небе. Ночь. Луна на черном небе – огромная, какая-то опасная... Светит красным светом и еще будто пульсирует. Ужас. И пустыня вокруг. И какие-то везде валуны бесформенные. Присмотрелся – это трупы. Человеческие, не вполне человеческие, и вовсе... нечеловеческие. И свистит что-то вокруг так тоненько...
–
– Черные твари, на пауков похожие, с такими... жуткими детскими мордашками... Зубы у них как иглы...
–
– Ну, я же не знал! Да хотя бы и знал! Я побежал. Уже, конечно, и сам не рад был, что вляпался во все это. Проклинал себя. Они... эти твари... за мной, а я все бегу, ору во всю глотку, о трупы спотыкаюсь и бегу. Добежал до каких-то развалин, влез на стену и сидел там до рассвета. Чуть умом не тронулся, так страшно было. Они ведь... твари... собрались под стеной и коготками скребли. Лезли ко мне и срывались... Утром исчезли. Я пошел искать то место, откуда вышел, но не нашел. Побрел по пустыне... Ориентир тут один – Горячие Камни. Я это место по твоим рассказам запомнил. Думал там найти людей из общего мира, но никого не нашел. Взбирался все выше и выше – старался повыше влезть, покуда не стемнело снова, все еще помнил паукообразных этих гадов. Ну... Что долго рассказывать? Первое время я никого не встречал. Только трупы везде, обломки оружия – и никого. Даже животных нет. Потом набрел на этот замок. Пылающие Башни...
Коростелев вдруг замолчал, наклонив голову. Плошка скользила по спирали вверх и вниз. Меня дрожь пробирала на эту плошку смотреть. Он спохватился, замысловато щелкнул пальцами, и плошка спустилась на стол. Успокоилась. Только изредка начинала вибрировать с противным дребезжанием. Впрочем, время от времени почти все предметы в этой комнате точно просыпались и снова погружались в дрему. Подрагивали зеркала. Шевелились факелы, разбрызгивая по стенам черную паутину теней. Подскакивала посуда на столе. Даже стул подо мной пару раз начинал ерзать.
– Они меня все-таки настигли, – негромко проговорил Коростелев. – У самых верхних уступов. Это уже была вторая моя ночь здесь. Впрочем, я и не знал, что ночь. На Горячих Камнях ведь и непонятно...
–
– Нет, другие. Большие пуховые комья, почти неразличимые в темноте. Они летали бесшумно и нападали неожиданно. А когда бросались, у них вдруг оказывались такие длинные острые когти... – Коростелев странно передернул плечами.
– Пустынные совы, – кивнул Макс. – А я думал, что их всех истребили
