заложил туда последние двадцать кубодециметров термовзрывчатки. Парамон над ним смеялся до икоты. А Сашка рассердился:
— Чего ты, Ванька, придуриваешься? Делать больше нечего?
— А разве есть чего делать? — натуральным образом удивился Петлов. — По-моему, только и осталось — глазеть, как эти ребята нашу Христину дырявят.
И Петлов принялся сверлить вторую скважину. Но тут его перфоратор чего-то забарахлил, Ванька уволок его обратно в корабль, наполовину разобрал и так бросил. Осталась одна сиротливая скважина, отмеченная антенной с красным флажком-отражателем. А буквально на расстоянии ладони от нее протянулся ряд пахнутьевских флажков, обозначавших заряды. Они соединялись проводами в единую систему и были оборудованы датчиками движения и телекамерами.
Кивнув на телекамеры, Басильев сказал:
— Боится, паразит, что мы его систему подрыва из строя выведем. Бурильщики работали круглосуточно, сноровисто перебрасывая мощные сверлильные установки с места на место. Пахнутьев тоже порывался участвовать, разматывал толстую кишку губчатой термовзрывчатки, постоянно ее перекручивая. С ним прилетели две партнерши, которых ему только раз удалось выгнать из жилого модуля. Зачем он это сделал, совершенно непонятно, поскольку толку от них было — ноль, а хлопот доставили немало. Одна, когда ей поручили подтянуть кабель бурового станка, дернула так нерасчетливо, что не удержалась и отлетела в космос. Там с ней случилась истерика, и она позабыла, что у скафандра есть маневровый движок. Визжала и дрыгала ногами. Бурильщиков это раздражало, потому как визжала она в общую систему связи. Пришлось Пахнутьеву за ней слетать. А вторая партнерша, увидев, что случилось с первой, в ужасе вцепилась в тот же кабель и отказывалась тронуться с места. Четверо бурильщиков с трудом оторвали ее и внесли в модуль. Всю дорогу она визжала не хуже своей подруги. Это зрелище оставило тяжелый осадок в душе капитана Басильева.
— Ты как хочешь, а я считаю, бабам в космосе делать нечего, — мрачно сказал он Петлову.
— Да я бы и мужиков не всех пускал, — развил его мысль Ванька. — Пахнутия, подлеца, уж точно и близко бы не подпустил, будь моя воля. Ты хоть соображаешь, что он замыслил?
— Понятно что, — вздохнул Басильев, — зашвырнет нас за пределы Солнечной системы, а сам на своей половине астероида полетит к Земле. И зачем, спрашивается, мы продолжаем тормозить эту Христину?
— Не забывай: сто тысяч в сутки, — ответил Петлов. — А за десять суток целый миллион Пахнутий нам отваливает.
— Слушай, Ванька, у тебя же миллиард космобаксов за одни только проданные акции на счетах лежит, а ты за паршивый миллион тормозишь астероид для этого гада, — укоризненно сказал Басильев. — А он тем временем половину нашего богатства откусывает. Ты вообще что-то собираешься предпринять или мы так и улетим после взрыва черт знает куда?
— Обсчитываю, Саня, обсчитываю, — успокоил его Петлов, — но не так быстро, как хотелось бы. Сам понимаешь, дело серьезное. Ведь и Пахнутий соображает, что мы тоже к взрыву готовимся. И тоже меры принимает против наших мер.
— А давай, когда он приготовится к взрыву, отработаем двигателями в другом режиме, чтобы изменить амплитуду вращения астероида. Что он будет делать?
— А ты бы что сделал в таком случае? — усмехнулся Петлов.
— Да я бы, наверное, ничего не стал делать, — пожал плечами Ба-сильев. — Снова пришлось бы все пересчитывать.
— А заранее просчитать такой вариант слабо?
— Нет, не слабо. — Капитан почесал затылок. — Если заранее просчитать алгоритмы изменения вращения, то это дела не меняет. Компьютер сделает подрыв в нужный момент, и мы полетим к чертям, а Пахнутий к Земле. А если мы еще раз успеем поменять амплитуду, компьютер тут же снова сделает поправку. Тогда мы можем один двигатель выключить, а два оставить, и не только амплитуда, но и угол вращения изменится. Что тогда?
— Хочешь узнать, что бы тогда я сделал, находясь на месте Пах-нутьева? — Петлов опять усмехнулся. — Да все то же самое. Компьютер за две секунды откорректировал бы время подрыва и очередность зарядов.
— Так это получается, что никак мы ему помешать не можем? — растерялся Басильев.
— Получается так, — констатировал Петлов, — но это не повод впадать в уныние.
— Это повод застрелиться, — грустно резюмировал Басильев. — Из активного ружья.
Через несколько дней приготовления к разделочному взрыву были закончены. Буровики, подхватив свои станки, влезли в «Рассекатель» и отбыли к Земле. В жилом модуле остался Пахнутьев с двумя партнершами. Похоже, он пребывал в полной уверенности, что взрыв пройдет как надо и он на своей половине астероида тоже полетит в направлении Земли. Потому и не запасся никаким кораблем.
Басильев оторвал покрасневшие глаза от монитора, потер их, несколько раз крепко зажмурился и сообщил Петлову:
— Смоделировал я взрыв. Разница в скорости подрыва зарядов за счет их разноса от источника питания составляет двести миллисекунд. Встречная волна термобарического давления путем взаимоналожения дает смещение усилия примерно в четыре градуса по радиану. В общем…
Его напарник, только что вернувшийся из разведки, расстегивал скафандр.
— Брось, не напрягайся, — сказал он. — Миллисекунды тут ничего не значат. Сейчас «Рассекатель» подальше отскочит, и на следующем обороте астероида Пахнутий подорвет заряд.
— Хватит, не собираюсь сидеть и ждать, пока меня отправят за орбиту Урана! — Басильев сорвался с кресла. — Где мой скафандр?
— И что ты собрался предпринять? — поинтересовался Петлов.
— Возьму активное ружье и разнесу все его кабельную разверстку.
— А ты думаешь, зачем он телекамеры всюду понатыкал? — Пет-лов продолжал выбираться из скафандра. — Тебе сразу промышленную диверсию пришьют, и получишь по полной с конфискацией и возмещением. Тебе это надо?
— Тогда придумай, как задержать взрыв. — Капитан принялся влезать в скафандр в то время, как Петлов из своего скафандра уже выбрался. — Может, какие-то помехи навести? Замкнем компьютер и остановим все это дело. Сколько у нас времени?
— Минут двадцать, — Петлов укладывал свой скафандр в шкаф. — Только компьютер тормозить бесполезно. Пахнутий нашел простое и эффектное решение. Он поставил солнечный датчик. Как только астероид повернется к солнцу нужной стороной, так тут же произойдет инициация термовзрывчатки. Гениальная идея!
— И чему ты радуешься? — в отчаянии закричал Басильев. — Где мой шлем? За двадцать минут я успею к этому датчику. Просто затеню его рукавицей. А ты думай, что делать, у тебя на это целый оборот будет.
И тут раздался раскатистый противный хохот. Это с экрана голографа заливался Пахнутьев. К нему жались две смазливые партнерши и тоже хохотали.
— А у меня два датчика, — ржал брокер. — Только второй ты не найдешь. Я вас, умники, насквозь вижу! Давай, Саня, сюда, маши варежками. Так и улетишь со мной. Я с тебя недорого возьму за доставку на Землю — по миллиончику в день. Кстати, до подрыва осталось пятнадцать минут.
— Ошибаешься, Парамоша, — улыбнулся Петлов. — До подрыва осталось четыре секунды. Три, две, одна…
Голографический Парамон расплылся цветной кляксой. Петлова с Басильевым бросило на стену. Звезды в иллюминаторе шарахнулись в сторону.
— Предупреждать надо, — просипел капитан.
— А я предупредил. И даже отсчет сделал, — не согласился Петлов. — Кстати, что там на дисплеях? О-о, полет нормальный, курс — Земля.
— Жулики! Мошенники! — раздался истошный вопль Пахнутьева. — Засужу! Мерзавцы!
Звуковым фоном шел визг партнерш. Петлов поморщился и убавил звук.
— Вот так-то лучше. А в чем дело, Парамоша? Раздел прошел в штатном режиме, радоваться надо, а
