— Лена, — представилась неизвестная. — Гот. И предупреждаю сразу, никого позвать на помощь без телефона не могу, хотя очень хотела бы. Меня поймали, когда я по кладбищу гуляла. Кто ловил, не помню, но я тогда не одна была, а с компанией человек в десять, так что просто так оглушить меня было бы затруднительно.
— А может, ты все-таки не гот, а некромант? — улыбнулся я. — Как я посмотрю, в этом зале неустановленное лицо грузинской наружности собирает исключительно волшебников и им подобную публику.
— Не, я немножко оборотень, — возразила девушка. — А тот тип, что нас тут собрал, никакой он не грузин, а итальянец.
— Откуда знаешь? — удивился паладин. — И как можно быть немножко оборотнем?
— Превращаться целиком я не умею, а вот маникюр иногда у меня отрастает такой, что камни царапает, да и прикус по полнолуниям ощутимо меняется. Хорошо хоть шерсти по телу нет. Ну еще намерения животных хорошо понимаю, — поделилась своей тайной невидимая собеседница. — А что это итальянец, я уверена, в Европу с родителями как-то ездила. Так что сицилийца от выходца с Кавказа отличу.
Плач усилился. Та, которая его издавала, кажется, была где-то слева, но точно не поручусь. Звуки, разносящие в гулком помещении, были странными. Как бы и членораздельными, но как бы и не очень.
— Вась, — окликнул я паладина, — а кто это плачет?
— Ведьма это, — откликнулся парень, — она в сознание еще раньше меня пришла и чернокнижника проклясть пыталась.
— Ну и?
— Ну он ей язык и обрезал.
— Как «обрезал»? — воскликнула Лена.
— Чик, и все, — мрачно сказал паладин.
— А ты откуда знаешь? — удивился я. — Ты можешь головой вертеть?
— Могу, — подтвердил паладин. — Меня иначе, чем вас, заковали, я не лежу, а сижу.
— Освободиться сможешь? — быстро спросила готка.
— Уже нет, — ответил нам новый голос, принадлежавший, судя по неизвестному мне акценту, человеку, чья родина была где-то далеко. Например, на знаменитом полуострове в виде сапожка.
Вслед за этим раздался сдавленный хрип, какое-то бульканье и подозрительное журчание.
— Прощай, целитель, — севшим голосом произнес Василий, — ты у него следующий.
— В каком смыс… — попытался переспросить я, и тут мне в горло вонзился нож.
Боль была адская. Я вообще боли боюсь. Способность соображать улетучилась с первыми струйками драгоценной крови, стремительно утекавшей через громадный разрез. Меркнувшим сознанием я кое-как осознал, что это все. Конец. И последней моей связной мыслью стало обиженное детское: «Не хочу!»
Я воспарил над истекающим кровью телом почти так же, как во время своих оккультных экспериментов, но в этот раз я не завис в воздухе, а начал медленно, но неуклонно, будто сдвигаемый невидимым прессом, продвигаться в сторону непонятного возвышения, бывшего, по всей видимости, тем самым алтарем, о котором говорил паладин Вася. Тут же мимо меня пронесся полупрозрачный силуэт, беспорядочно размахивающий руками, и провалился куда-то внутрь алтаря.
Я отчаянно пытался перебороть свое продвижение вперед, понимая, что ничем хорошим это не кончится, и, кажется, что-то даже получилось. Следующий полупрозрачный, как и я, силуэт всосался в непонятный предмет, похожий на чайное блюдечко, лежащее на алтаре. Еще один. И еще. Оглянувшись посмотреть, что происходит, я так растерялся, что расстояние, отделяющее меня от возвышения, сократилось на треть. Мы находились в пещере, несомненно, природной, но носившей следы деятельности человека. Тот свет, что я видел, давало несколько лампочек Ильича, которые вместе с толстыми нитками проводов свисали с потолка. Я рассмотрел людей. Десятки человек в разных позах вокруг каменного алтаря. Почти все без сознания, и только парочка отчаянно дергалась, крутила головами и пыталась мычать сквозь кляпы. Между ними ходил тот самый человек, который явился после проведенного мной ритуала и деловито перерезал глотки пленникам. Я вместе с еще полудюжиной бедолаг, которые уже не дергались, оказался ближе к возвышению и, видимо, поэтому был зарезан в числе первых. Труп рядом замер не в лежачем, а в сидячем положении, примотанный тонкими цепочками к большому бетонному блоку. Вероятно, это и был Василий.
Хнычущая ведьма, девчонка лет пятнадцати, оказалась примерно в середине своеобразного строя. Боюсь, к тому моменту, когда этот чертов колдун до нее доберется, она свихнется от ужаса.
Несмотря на мои отчаянные дергания, алтарь с лежащим на нем медальоном, а что это было не блюдце, а большой медальон, я успел рассмотреть, неотвратимо приближался. Новые силуэты обгоняли меня и исчезали внутри. Конвейер смерти работал бесперебойно, до тех пор пока в него неожиданно не попали одновременно две души. Их втягивание как-то не заладилось. Они замерцали, стали буквально разрываться на части и таять. Прозрачные лица исказились гримасами боли, но из перекошенных ртов не донеслось ни звука.
«Блин, меня же вместе с ними перемелет, — сообразил я, из последних сил цепляясь за воздух уже в считаных сантиметрах от каменного возвышения. — Надо что-то делать. Но что?!»
И тут в медальон врезалась третья душа. Первые две провалились внутрь колдовского амулета рывком почти по плечи.
«Вот оно, — понял я, — надо попробовать пропихнуться внутрь этой фигни, как пробка в бутылку. Хуже сделать себе уже вряд ли можно, но хоть плюну в кашу этому старому хрену напоследок».
И я, перестав упираться, рванул вперед, врезавшись всей своей волей в исчезавшие в поверхности амулета макушки силуэтов и одновременно отталкиваясь от почти протолкнувшей их внутрь фигуры. Меня как будто со всех сторон скребанули теркой, обдали кипятком и жгучим холодом одновременно. Хуже всего было ногам: их буквально разрывало на части. Но всасывающая граница амулета уже была пройдена, и я оказался внутри. Под призрачными ногами виднелись контуры чего-то размером со стадион, скрывающиеся в слабо переливающемся фиолетовом тумане. Навстречу моему порядком ошарашенному злоключениями духу из глубины бросилось что-то среднее между червем и кальмаром. Во всяком случае, оно было длинное, вытянутое и с щупальцами.
Не желая попасть в загребущие хваталки этой неведомой угрозы, я рванулся обратно, но был сбит пролезшей в амулет очередной душой. А затем я поступил, честно говоря, по-свински. Схватил свалившегося на меня бедолагу, который почему-то перестал шевелиться, за ногу и заслонился им. Его тотчас же обвили белесые щупальца. Не знаю почему, но к этой твари я почувствовал вдруг такое омерзение, что моментально выпустил свой живой щит. В фиолетовом тумане я успел рассмотреть еще десяток или два таких существ. Не оставалось никаких сомнений в том, что стоит мне остаться на виду, как они тут же заинтересуются этакой аномалией. Висящий рядом силуэт человека старательно оплетался конечностями кальмароподобной твари. Свободными оставались только кисти и ступни. Меня, судя по всему, не заметили, во всяком случае, ловить не пытались. Глаз на плоской морде твари, снабженной венчиком тонких усов, точно не было. Как она ориентировалась в пространстве, оставалось загадкой. Может, по запаху? Тем временем существо закончило оплетать душу щупальцами и, постепенно набирая ход, куда-то ее потащило. Ну и меня вместе с ней, так как я вцепился мертвой хваткой в ногу силуэта. К счастью, на воблер имени меня ни одна из здешних обитательниц не клюнула.
Мой «буксир» остановился и, резко изогнувшись, зашвырнул транспортируемую душу в нечто напоминавшее клетку из чистейшего света, перевитую полосами антрацитово-черной тьмы. Я же приземлился на «крышу» этого сооружения и зашипел от боли. Она обжигала, как раскаленное железо! Быстро скатившись с этой странной конструкции, я замер, приготовившись драться с непонятным червяком- переростком, но этого не потребовалось. Тварь уже развернулась и унеслась вдаль. А меня оставила. Не заметила. Кажется, я оказался прав: ориентируется это существо только благодаря осязанию.
Оглядевшись, я пораженно присвистнул. Вокруг было огромное сферическое пространство, заполненное такими же клетками, как та, на которой я чуть не изжарился, только пустыми. Их было много. Очень много. Гораздо больше, чем людей в пещере, где я… умер. Ладно, посмотрим правде в глаза. Я — мертвец, или, если быть точным, душа, чье тело уже начало остывать. С другой стороны, я мыслю, а значит, существую… Да, я точно существую.
